Остается всего несколько минут.
Франция будет жить! Франция непорочна, чиста и полна сил!
Я счастлив. Я умираю во имя служения моей родине.
Я счастлив, что люблю вас.
Прощайте!
Причину гибели Оливье Мишель узнал несколько позднее. Выяснилось, что весной 1942 года, когда Оливье уже работал курьером у Мишеля, он познакомился с молодым человеком по фамилии Карне, который жил в Морто вблизи швейцарской границы. Думая, что Карне может оказаться полезным, Оливье в какой-то степени посвятил его в свою деятельность и познакомил с родителями.
Вскоре после ареста Оливье на вокзале в Дижоне Карне был арестован при попытке перейти границу. Тогда ему предложили свободу в обмен на согласие работать на немцев. В то же время ему пригрозили, что в случае отказа будет арестована и его мать.
Под таким двойным давлением Карне принял предложение гестаповцев. Свою новую карьеру он начал с того, что предал Оливье, в то время находившегося в тюрьме. Читатель помнит, что сначала немцы поверили Оливье и полагали, что он занимался контрабандой валюты. Теперь же они знали гораздо больше, включая тот факт, что Оливье поддерживал связь с союзниками.
Не довольствуясь тем, что он обрек Оливье на смерть, Карне затем донес на его отца, и того вторично арестовали и заключили в концлагерь. В 1944 году он умер в Бухенвальде.
Как часто случается, человек, ставший на путь предательства, работает на врага усерднее, чем работал на своих. Так было и с Карне. Завоевав доверие немцев, он развернул свою деятельность и в Швейцарии. Выдавая себя за участника движения Сопротивления, он заманивал во Францию патриотов и выдавал их немцам.
В конце концов швейцарцы разоблачили Карне. На допросе в контрразведке он сознался во всем и рассказал, что выдал Оливье Жирана.
В 1945 году Карне приговорили к расстрелу, но приговор не был приведен в исполнение в связи с окончанием военных действий. По швейцарским законам смертная казнь была заменена Карне пожизненным заключением.
Пока решалась судьба Оливье, у Мишеля возникли неприятности иного плана. Как уже упоминалось, в своей коммерческой деятельности он стремился не вступать в деловые связи с оккупантами и избегал выполнения немецких заказов на газогенераторы.
Весной 1942 года в контору к Мишелю пришли два немецких офицера и передали ему приказ о реквизиции всей продукции фирмы. В соответствии с этим приказом поступающие с дижонской фабрики газогенераторы надлежало передавать оккупационным властям.
Мишель принял этот приказ, но не подчинился ему. Он договорился об отправке газогенераторов с фабрики непосредственно заказчикам.
Так продолжалось несколько недель, и вдруг однажды Мишель получил повестку о явке в суд. Он не пошел на слушание дела, и его заочно приговорили к шести неделям заключения в крепости д’Отвилль в Дижоне. В решении суда было сказано, что Мишель обязан в течение четырнадцати дней явиться к месту заключения.
Не подчиниться этому решению — значило оказаться вне закона и скрываться. Это отрицательно сказалось бы на тайной деятельности Мишеля и могло вызвать неприятности на официальной службе в фирме. Но в то же время казалось, что, подчинись Мишель решению суда, немцы оставят его в покое после того, как он отбудет наказание.
В течение нескольких дней Мишель раздумывал над тем, как поступить, и решил не являться в д’Отвилль.
За несколько дней до истечения срока Мишель почувствовал за собой слежку. Несколько раз ему передавали, что им интересовались в кафе и других местах, которые он часто посещал до инцидента с приказом о реквизиции газогенераторов. Мишель перестал ночевать дома и бывал у себя на квартире и в конторе, только убедившись в полной безопасности.
Однажды к нему на квартиру пришли два немецких офицера. Дома была только жена Мишеля. Она ничего не знала о деятельности мужа, но давно уже подозревала, что он связан с движением Сопротивления. С видом полного безразличия жена Мишеля сказала офицерам, что, по сути дела, уже давно разошлась с мужем, редко видит его и не знает, где он находится. Тут же она упомянула, что муж иногда присылает ей открытки, и выразила готовность сразу же сообщить куда следует, когда получит от Мишеля очередную открытку.
Это, по-видимому, удовлетворило посетителей. Как только они ушли, госпожа Оллар поспешила на улицу и позвонила в контору к Мишелю с просьбой передать ему, чтобы он связался с ней по телефону в известном ему месте. Она имела в виду кафе, куда Мишель обычно звонил ей, когда хотел передать что-нибудь срочное. Так ей удалось предупредить Мишеля о том, что немцы ищут его.
Тогда Мишель решил немедленно уехать из Парижа и распространить версию о прекращении деятельности своей конторы. В ту же ночь он сел на поезд, идущий в Тулузу. Оттуда он послал открытку жене, в которой сообщал, что намерен поселиться в этом районе. Жена Мишеля показала эту открытку гестаповцам, и те даже поблагодарили ее за «помощь».
Одновременно Мишель написал письмо своему секретарю, которое, по его расчетам, также должны были перехватить гестаповцы. В письме он давал указание закрыть контору. Немцы, конечно, не могли знать, что еще до отъезда из Парижа Мишель поручил своему секретарю подыскать новое помещение и открыть контору под другим названием.
После недельного отсутствия Мишель вернулся в Париж и к началу августа устроился в новом помещении на Рю-Бобур под новой вывеской: «Французское бюро газогенераторной техники». Сам он бывал в конторе редко, предоставив руководство делом своему секретарю.
Казалось, что его след потерян, но Мишель очень беспокоился о судьбе семьи. В сентябре он перевез ее в пансионат, а еще через несколько месяцев нашел для жены и дочери более надежное место в пригороде Парижа. Однако сам он вынужден был полностью перейти на нелегальное положение.
ФАКЕЛ РАЗГОРАЕТСЯ
Рано утром 8 ноября 1942 года Мишель сидел в купе третьего класса в поезде, который шел из Дижона в Безансон. На нем был синий парусиновый пиджак, коричневые вельветовые брюки и берет — его обычная одежда при переходе границы. На полке над ним лежал забрызганный грязью вещевой мешок, наполовину заполненный картофелем, под которым он спрятал документы, предназначавшиеся для английского посольства в Берне.
Кроме Мишеля в купе были еще три пассажира. Двое из них — полная женщина лет сорока и мужчина средних лет — оживленно беседовали. Четвертый пассажир, сидевший напротив Мишеля, казалось, спал.
Разговор шел в основном о житейских трудностях. Мишель обращал мало внимания на беседующих, но когда разговор коснулся политики, он стал проявлять больше интереса.
Вскоре ему стало ясно, что оба беседующих — пораженцы. Хотя это и раздражало Мишеля, он решил не вмешиваться в разговор, но когда женщина заметила, что не имеет значения, кто победит, что, собственно говоря, никакой разницы между немцами и англичанами нет, он не удержался.
— То, что вы говорите, абсолютно неверно. Различие между немцами и англичанами такое же, как между рабством и свободой. И любой француз, думающий иначе, или невежда, или предатель.
Было около шести вечера, когда поезд подходил к Безансону. В конце платформы стояла сторожка, в которой размещалась комендатура немецкой железнодорожной полиции. Когда они проезжали сторожку, четвертый пассажир внезапно оживился, открыл окно и крикнул по-немецки:
— Фридрих! Зайди сюда с кем-нибудь!
Мишель, который достаточно разбирался в немецком, чтобы понять суть дела, почувствовал опасность. Когда поезд замедлил ход, он поднялся, чтобы выйти из купе. Тогда четвертый пассажир, заметив это, прыгнул вперед и попытался закрыть дверь. Мишель едва успел подставить ногу, и в последовавшей вслед за этим борьбе ему удалось просунуть в дверь голову и плечи. Когда же Мишель попытался весь протиснуться сквозь дверной проход, незнакомец, стремившийся раньше прижать его дверью, решил ударить Мишеля по голове. Удар оказался сильным, и над глазом у Мишеля появилась рана. Но незнакомцу пришлось отпустить дверную ручку, что позволило Мишелю открыть дверь. Одновременно он локтем ударил противника в живот.