Улисс занялся распаковкой недораспакованных ящиков. Нашел старую телефонную книжку. Возможно, номер изменился. Он позвонил и с радостью услышал хрипловатый голос старого друга.
— Черт, это ты?! Наконец-то! Ну колись, где пропадал. А звание какое? Бригадный генерал?
— Отставной офицер… Не хотел тебе звонить, потому что нечем похвастаться. У меня многое изменилось в жизни, теперь я вдовец, да еще штатский… Но сейчас вроде оклемался. Как ты?
— Лис! Ты охренел, что ли?! Почему ты мне не звонил все это время? Какая отставка?! Я тебя не узнаю! А что случилось с Моникой? Прости, если тебе тяжело говорить…
Лис — это кличка Лэндиса в училище. Дело было не в имени и не в хитрости Улисса, а, наоборот, в его человеческом простодушии, странно сочетавшемся с профессиональной смекалкой.
Улисс рассказал другу о жене, о своих печальных раздумьях и добавил, что уже справился с собой и даже нашел временную работу.
Джон молча слушал его.
— Лис, это не телефонный разговор. Надо встретиться. Но я человек не свободный. Запиши мой служебный номер и мобильный. Позвони завтра на работу — договоримся о встрече. А я погляжу твое досье на досуге. Да, если хочешь узнать о ком-нибудь, можешь у меня спросить. Звони по-свойски, я буду рад тебе помочь! Жду завтра звонка.
Разговор с другом окрылил Улисса. Вещи были все распакованы и разложены по ящикам. Время пролетело незаметно. Уже и Кевин вернулся, и с ужином управились. Быстро стемнело. В доме Энн повсюду полыхал свет. Улисс вспомнил о баре. Вот и схожу, чего время тянуть. Он побрился, надел свежую рубашку…
— Папа, ты скоро? — спросил Кевин, удивленно наблюдая за отцовскими сборами. — Ты в поместье идешь, на ужин? Там какая-то тусовка намечается. Тебя тоже пригласили?
Вопрос Кевина неприятно удивил Улисса. Хозяйская тусовка, на которую не приглашают прислугу… Конечно, он всего лишь служащий — что тут такого? Или он решил, что у них с Энн какие-то особые отношения? С чего бы это? Только потому, что он мысленно сорвал с Энн трусики в уборной кафе «Мадлен». Действительно, пора к психиатру. Или проще и дешевле — к бляди из бара.
— Нет, просто хочу прогуляться. Засиделся тут. Я же просто здесь работаю. Какое отношение я имею к тому, что происходит в большом доме? Завтра принесут счета, тогда будем разбираться. Хозяйка решила повеселиться…
— Как Мария Антуанетта? Мы сейчас по истории проходим.
— Это слишком сильно. Кто ее должен казнить? У меня нет таких полномочий.
— А кстати, ты можешь запретить вечеринку… Если у тебя такая работа. Вот смеху будет!
Как же, запретишь тут. Улисс усмехнулся, выезжая из ворот и чуть не столкнувшись с чьим-то белым «мерседесом». Кажется, это какой-то русский писатель-диссидент, живущий неподалеку. Русские любят шиковать на последние деньги или на первый большой гонорар. Если американец тут же положит свои деньги в банк и будет тратить в месяц на сто-двести долларов больше, распределив эту сумму на нужный срок, то русский эмигрант тут же купит крутую тачку или костюм от Армани. Впрочем вновь прибывшие поступают так же. А может так и надо жить — одним днем, а там хоть потоп. Улисс вспомнил слова сына про Марию Антуанетту. Черт, откуда этим детям все становится известно?! Ведь Улисс слова не сказал сыну про безрассудное хозяйствование Энн. Наверное, его новая подружка в курсе, вот и разболтала. Или слуги. Да, это не армия, секретов никто не держит. И Улисс опять пожалел, что ушел с военной службы, где все отношения и приказы были четки и понятны. А утечка информации считалась государственной изменой.