Теперь им будет о чем поговорить, подумала Энн. Она даже на секунду решила, что весь это спектакль был ими заранее срежиссирован. Оставшись наедине с Крисом, Энн, как ни странно, почувствовала себя уверенней. Она отодвинулась от него и попыталась взять интеллектуальную инициативу в свои руки.
— Я написала все диалоги. И даже там, где вы ничего не отметили. Но вы вправе взять только то, что вам понравится. Даю вам карт-бланш. Лучше больше, чем меньше. Не так ли?
— При чем здесь это? О работе потом. В темноте есть что-то такое, что делает человека уязвимым. Ты почувствовала себя беззащитной? Прижмись ко мне и почувствуй радость обретения тепла в холоде темноты. Мы все так одиноки в этом мире, в космосе. Но есть миг, мгновенный миг счастья, не сравнимый даже с оргазмом. Это миг тепла. Единства. Норы. Убежища. Я дам тебе это убежище. Сегодня. Сейчас.
Голос Кристофера был глубок и мягок. Он притянул Энн к себе и заключил в объятия. Она действительно на секунду почувствовала сильную волну тепла, охватившую ее. Это было так неожиданно приятно, что ей вдруг захотелось еще глубже увязнуть в этих объятиях. Он качал и баюкал ее, а Энн все больше чувствовала себя маленькой девочкой, наконец-то нашедшей убежище. Она казалась себе все меньше и меньше, вот она уже зародыш, эмбрион. И сворачивается в клубочек все туже и туже. Руки Криса вдруг обхватили ее лицо и направили его к горячему и влажному предмету, мгновенно выросшему у нее перед глазами.
— Сделай это, — сказал ей в ухо властный голос, — стань моим естеством, частью меня. Причастись моею плотью… — Его пальцы раздвинули губы Энн, и в ее рот глубоко вошел его мощный фаллос.
О нет, что за бред! Я не хочу это делать! — пронеслось в голове Энн.
Она пыталась высвободиться, но он с силой вталкивался ей в рот.
— Если ты сделаешь что-то не так, в зале зажгут яркий свет. Тебя тут же сфотографируют. И завтра это фото появится во всех газетах. — Он сказал это, но на секунду ослабил мертвую хватку.
Энн быстро освободила рот и сказала задыхаясь:
— Если я откушу тебе член — а я это сделаю, — то не одна газета тебе не поможет, ублюдок! Разве только завернут в нее то, что я выплюну. — Она откинулась от него в сторону и секунду размышляла, дать ему по роже или не дать. Потом решила, что не стоит затевать скандал, а лучше тихо смыться. А утра вечера мудренее. Она так и сделала.
По дороге через освященный зал Энн наткнулась на Эстер и Сола. Они сидели возле стойки бара и о чем-то бурно беседовали.
— Это вы все подстроили?! — гневно сказала Энн. — Зачем вы ушли?
— Ты чего? Вы так интимно ели. Мы почувствовали себя лишними, — ответил Сол. — А что случилось?
— Он меня чуть не изнасиловал!
— Да ладно, так не бывает. Одна женщина может справиться с одним мужчиной, — заявила Эстер.
— Вот я и справилась!
— Черт, плакали наши денежки! — воскликнула Эстер. — И что теперь?
Сол мечтательно посмотрел на бокал с вермутом, пригубил его и сказал:
— Ничего не случилось! Энни, зачем ты совала пальцы ему в рот? Мужчин это очень возбуждает. Я по себе знаю. Знаешь, как собачка… Сначала она лижет хозяину пальцы на ногах, а потом пытается поиметь его ногу. Но, если ты ее пнешь, она не обидится и пойдет на место. Завтра как ни в чем не бывало подпишешь контракт и все будет мило. Мы ничего не знаем, он ничего не помнит. А ты станешь богаче на пять миллионов. А может, и больше, если повезет. Пошли спать.
— Слушай Солика, он гений по этой части.
— Ну, не гений, просто умненький еврейский мальчик. И очень практичный. Нам нужны наши десять процентов. А если Крис маньяк, то пускай платит больше… А вам не кажется, что блюдо было какое-то странное. Меня почему-то подташнивает от этой рыбки, — добавила Эстер.
— А мне вообще показалось, что я эмбрион и нахожусь в утробе матери.