– Так что мама отвезла нас к бабушке Ренате.
– Ох и не нравится мне этот дом. Весь тёмный, мебель тёмная, ковры – и те тёмные, – недовольно заметил Анджело.
– А часы во всех комнатах говорят «Дин-дон» одновременно – знаешь, как страшно?
– Когда они били четыре, мы так перепугались, что разревелись...
– Да-да, честное слово: и он плакал, и я...
– А бабушка Рената не могла нас успокоить...
– Так что мы плакали, и плакали, и плакали...
– И тут дедушка Джакомо уселся за фортепиано и давай играть: та-татата, тата-тата-тата... Как молотком!
– Очень красиво! Мы, как услышали, сразу перестали плакать.
– «Играй, Джакомо, играй», – говорила бабушка Рената, – усмехнулся Джованбаттиста. – А он ещё и запел, притопывая ногой в такт музыке.
– И мы... мы тоже затопали ногами по коляске! С меня даже ботинок слетел!
– А знаешь, что пел дедушка Джакомо? Песню Жгучего Желанья. Ты её когда-нибудь слышала целиком?
– Нет, только эти слова – их бабушка Ида все время повторяла.
– Да ведь это же мужская песня! Очень сердитая, бам-бам, бам-бам, вот так:
Да, час настал моей ужасной Мести,
В душе одно лишь Жгучее Желанье...
– Получается, Жгучее Желанье – это совсем не про школу? – расстроилась Кора.
– Нет, это про месть, – кивнул Джованбаттиста.
– Видишь? Ты просто не так поняла, – подвёл итог Анджело.
16
Пришёл декабрь, близилось Рождество. В этом году ломившиеся от игрушек витрины уже выглядели привычно: игрушки как игрушки, ничего нового.
Зато Большой Новостью, по крайней мере, для школьников, стал Рождественский Спектакль. Такие спектакли ставили во всех школах, но в «Благоговении» монахини считали своим долгом доказать, что они во всём лучше других: свечи у них были толще, музыка – громче, а костюмы – дороже. Как обычно, речь шла о Живом Вертепе. Старшие девочки уже оспаривали друг у друга роли Трёх Волхвов, которым полагались золотые короны, ожерелья из драгоценных камней, парчовые тюрбаны и длинные расшитые мантии. Прочих главных персонажей, по традиции, тоже исполняли ученицы четвёртого и пятого классов. Второй и третий классы представляли пастухов, а первоклассницы, как самые младшие, – хор ангелов.
Наказанным Коре и Серенелле поначалу ролей не досталось. Но когда об этом узнала настоятельница, она попросила учительницу хотя бы в этот день простить их, чтобы родители не задавали неудобных вопросов.
– Согласна. Но роли ангелов они не заслужили – в лучшем случае Осла и Быка, – нехотя разрешила синьора Сфорца.
Таким образом, роль подруг свелась к тому, чтобы оставаться в пещере и согревать своим дыханием воскового Младенца Иисуса, который целый месяц принимал у себя в гостях Муммию. Ангельскую песнь им тоже учить не надо – достаточно кричать: «И-аа!» и «Мууу!»
– И горе вам, если плохо сыграете и выставите меня на посмешище! – пригрозила учительница.
Семья Коры восхищалась костюмом Осла, приговаривая:
– Какая необычная роль! Что тебе не нравится? Ты же так любишь животных...
Но тут подвернулся счастливый случай. В один прекрасный день, когда занятия уже подходили к концу, матушка-настоятельница вышла во двор проводить монастырского духовника. Увидев коляску с близнецами, она подошла и принялась, как все остальные, расточать малышам комплименты:
– Ути-пути, красавчик, у тебя уже режутся зубки? Ты не хочешь мне улыбнуться? – и у няни не хватило смелости сказать своё обычное: «Смотрите, но не трогайте».
Впрочем, настоятельница всё равно лишь легонько погладила обоих, чтобы не занести микробов, и немного постояла рядом: ей хотелось без помех поболтать – разумеется, Тайным Голосом. Никто, конечно, этого не заметил и не узнал, о чём они говорили, даже Кора, которая как раз маршировала с одноклассницами по коридору, распевая «Вот и кончился день тяжёлый».
А назавтра все классы обошла новость, передававшаяся из уст в уста.
– В этом году, поскольку у нас есть настоящий младенец или, точнее, даже два, – будто бы заявила настоятельница матушке Альфонсе, отвечавшей за постановку, – на роль Иисуса мы возьмём живого ребёнка, одного из младших братьев-близнецов Коры.
– А если он расплачется и испортит весь спектакль? – возразила матушка Альфонса.
– Думаю, сестра сможет быстро его успокоить. Насколько я понимаю, Ослу ведь положено всё время быть рядом с яслями?