Свой тактический просчет Гера понял очень быстро, уже в момент первого контакта с представителями высших российских островных властей, которые, кроме несмелого кивания головами, не смогли вставить ни одного слова в безапелляционный монолог «теледивы». Потом и вовсе зачарованные ее ураганным напором, непередаваемым шармом и великосветской обходительностью, не только были готовы выполнить любое желание красавицы журналистки, но и наперебой сами предлагали просто фантастические услуги. Именно так появились джип, снегоход, фирменный коттедж и…
Кто его знает, что могло еще родиться в их разгоряченных головах, если бы Гюльчатай сама не «сбавила обороты». Ее внимание было попросту весьма своевременно переключено на длинный и острый рычаг треноги, неожиданно вырвавшейся из корявых лап неуклюжего помощника-оператора и вонзившейся под столом в одну из болезненных точек ее великолепной ноги. Ах, что за растяпа! Ничего-ничего, не стоит беспокоиться. И бригаду врачей-реаниматоров вызывать не надо! Только отдых. Медитация и расслабляющий сон при бесконечной тишине в радиусе километров десяти.
Спасибо. Еще раз спасибо! Да СПАСИБО уже, черт…
Безоговорочно следуя короткому и сухому приказу Талеева, они почти безропотно разошлись по отведенным каждому покоям, без права покидать оные в ближайшие шесть часов под страхом мучительной смерти. И никого не принимать у себя! Потом разберемся.
А чего тут разбираться, менять имидж было уже поздно. Ну взбалмошная девчонка!
Кто ж мог ожидать такого сногсшибательного эффекта?! Что они так мгновенно все на нее «запали»? Обычная девушка, экстремалка по характеру, с отличными способностями к языкам и великолепной подготовкой в стрельбе и рукопашном бою. Так ведь они-то ничего этого еще не познали! А уже штабелями по обе стороны укладываются. Вот что значит великая сила искусства перевоплощения!
Все равно, с Гюльчатай придется серьезно поговорить, пусть добавит строгости и деловитости. И не мельтешит перед глазами! А то действительно как-то… отвлекает. Будем больше времени проводить на свежем воздухе.
Настроение у Талеева было отвратительное. Конечно, интуиции помощника Президента он, безусловно, доверял, но суть порученного лично ему дела от этого никак не менялась: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А журналист принадлежал к тому типу людей, для которых в любом деле необходимо было ощущать… ну… стержень, что ли. Знать «фишку», видеть «расклад». Сейчас ничего этого не было! Даже наоборот: на каждый немногочисленный имеющийся факт тут же находилось свое «но», и вот тебе уже сам факт не факт, а сплошное противоречие.
Почему убили Симакова? Этого не должно было быть! Убийство становилось оправданным только в единственном случае, когда от жертвы получили все, что нужно. Значит, это «все» находилось у Симакова с собой или было спрятано где-то поблизости: в гостиничном номере, в камере хранения на железнодорожном вокзале или в аэропорту. Значит, «все» он привез с собой в одной тощей спортивной сумке? Зачем тогда изощренные пытки? Он бы сам выложил все после хорошего мордобоя. Значит, логично предположить, что основную часть найденного им на Шпицбергене он в путь не взял, а вез лишь «образцы на пробу».
Короче, от Симакова требовали подробностей. Тогда пытки оправданны. Он, конечно, ничего не утаил. Работали над ним профессионально. Но таких «рассказчиков» никогда не убивают до обнаружения искомого. Его должны были доставить сюда, чтобы он показал припрятанное. А его убили под Мурманском! Нонсенс.
Что ж, если повезет, ответ на этот вопрос дадут Толя с Вадимом, а он отправится в турне по предполагаемым «местам боевой славы» Симакова на Шпицбергене. Волка ноги кормят. А Галинку зашлем «казачком» в лагерь дружественных норвегов за кое-какими сведениями. Кстати, любопытно будет попутно прояснить один чисто психологический вопрос: чем конкретно Гюльчатай воздействует на многочисленных островных представителей сильного пола? Ведь там ей придется общаться на только что выученном языке с минимальным словарным запасом, а значит, будет практически исключена возможность «вербального охмурения».
К вечеру следующего дня Талеев едва смог добраться до своих шикарных апартаментов и, не раздеваясь, рухнуть на диван. Черт бы побрал этого Колю-шофера! Еще один экстремал на голову. Их джип рычал и трясся от негодования, когда этот неудавшийся автогонщик недрогнувшей рукой посылал его штурмовать неприступные твердыни. Поскольку сам Гера был плотно упакован широкими и толстыми ремнями безопасности, все «инерционные колебания» стоически принял на себя его внутренний организм, но, похоже, отвратительно справлялся с такими перегрузками. Желудок мотался из стороны в сторону наподобие неповоротливого «языка» главного церковного колокола во время Благовеста. Печень постоянно екала и подпрыгивала, норовя то ли спрятаться за позвоночный столб, то ли раздавить к чертовой матери проснувшийся аппендикс. Что-то непонятное резкой молниеносной болью ломилось в поясницу – наверно, это были оторвавшиеся почки. Диафрагма выгибалась вверх так, что сплющенные легкие, расползаясь по скрипящим ребрам, открывали ей дорогу прямо к гландам, которые так и норовили выпихнуть наружу ставший неповоротливым и шершавым непослушный язык. А Гера… Гера делал все, что мог. То есть двумя руками удерживал собственные челюсти, ежесекундно покушавшиеся – в прямом смысле слова – на этот главнейший орган человеческой речи.