— Это твой брат? — спросил капитан.
Захира кивнула и бросилась обнимать Халима, чтобы продемонстрировать свою якобы родственную привязанность. И была невероятно потрясена, когда он занес руку и сильно ударил ее по лицу.
— Шлюха, — холодно прошипел он, когда она упала на колени. — Ты позор нашей семьи!
Держась за горящую щеку, Захира смотрела на него в полном ошеломлении.
Она не могла поверить в то, что он только что сделал, и не могла понять, как это унизительное и грубое представление поможет ей выбраться из дворца. Но стоило ей мельком увидеть неподдельную ненависть в глазах Халима, и она поняла, что он пришел сюда этим утром не для того, чтобы помочь ей выбраться.
Скорее, он пришел убедиться, что она останется.
— Что, Бога ради, это значит?
Капитан подался вперед, чтобы помочь ей, но Захира остановила его, покачав головой.
— Пожалуйста, не нужно. Я в порядке. — Она прерывисто дышала, самостоятельно поднимаясь на ноги.
Голос капитана гремел, словно гром, глубокий и злой.
— Ни один мужчина не ударит женщину, неважно — брат он ей или нет.
— Себастьян, — предостерег другой рыцарь, стоящий позади Халима. — Спокойнее, друг мой. Это не наше дело.
— Черта с два не наше, — прорычал капитан в ответ. Он смерил Халима ледяным взглядом и перешел со своего родного языка на арабский. — Вчера на базаре эту женщину едва не убили. Что же это за семья, которая посылает сюда ее брата, приказав избить ее до беспамятства и не давая ей возможности объясниться?
— Что она может объяснить? — выпалил Халим в ответ. — Ей нечего сказать. Любая порядочная женщина предпочла бы смерть тому, что я вижу здесь. Женщина, опороченная тебе подобными, в моих глазах ничего не стоит. Меньше чем ничего!
Захира стояла между двумя мужчинами, рассматривая ковер густой травы под ногами. Она отлично понимала, какую ловушку Халим готовит для Себастьяна. То, что он немедленно встал на ее защиту, дало фидаи всю необходимую информацию, чтобы знать, куда и как атаковать. Халим будет использовать ее любым удобным для него способом — нанеся ей любое оскорбление или ранение, которое только потребуется, чтобы крестоносец и не подумал отпускать ее из-под своей защиты.
Еще недавно королева в этой игре ведения интриг, Захира осознала, что внезапно стала беспомощной пешкой.
— Если кто-то сегодня и стал причиной позора, то это ты, — негодовал капитан, идя на поводу искусных манипуляций Халима. — Твоя сестра столь же целомудренна и невинна, как и в тот день, когда я встретил ее на базаре.
Халим недоверчиво заворчал.
— Я должен поверить, что ты привел женщину невероятной красоты в логово язычников и никто ее и пальцем не тронул? Должно быть, ты считаешь меня идиотом.
— Я считаю тебя человеком, который склонен делать необоснованные выводы. Я даю слово, что никто не прикасался к этой женщине. Она никак не опозорила себя.
Халим усмехнулся.
— Как будто я поверю клятве француза. — Схватив Захиру за руку, он притянул ее к себе. — Если она все еще девственница, то я предпочту убедиться в этом самостоятельно — здесь и сейчас.
— Халим! — завизжала она в ужасе. Она рванулась из железной хватки его руки, но безрезультатно.
За ней меч капитана франков вылетел из ножен со злобным стальным шипением.
— Ты не сделаешь этого, любезный. Я не позволю и дальше унижать эту женщину твоими грязными оскорблениями или твоим присутствием. Отпусти ее. Немедленно.
— И оставить ее обслуживать тебя и твоих солдат, не отплатив мне за хлопоты, которые она мне доставила? Не думаю. — Халим еще сильнее сжал ее руку. — На невольничьем рынке за ее внешность я смогу получить хорошую цену.
— Не думаю, что ты услышал мои слова, любезный. Леди никуда с тобой не пойдет. Ни сейчас, ни потом. Раз ты человек, для которого деньги стоят больше, чем слово твоей кровной родни, тогда вот… — Он просунул руку под тунику и рванул кулон, висевший на шее. Золотой медальон заблестел на солнце, переброшенный Халиму через внутренний двор. — Он стоит больше, чем все твои хлопоты. А теперь пошел вон, если только не хочешь доставить мне удовольствие выкинуть тебя отсюда самостоятельно.
Халим не спорил. Он сжал в руке длинную золотую цепь, бросил на Захиру холодный торжествующий взгляд, когда отпустил ее, и повернулся, чтобы уйти.
— Халим, — прошептала она, схватив его за руку, и почувствовала досаду, услышав в своем голосе нотку неподдельного страха. — Пожалуйста. Не оставляй меня здесь.
Остановившись, он посмотрел на нее, и хотя Захира сомневалась, что ему есть дело до того, услышит ли его кто-то из мужчин, он понизил голос, чтобы было слышно только ей.
— Если ты не справишься, я убью тебя. Ты поняла? Ты получила только то, что заслуживаешь, Захира. Я уверен, у тебя все получится как нельзя лучше.
Она знала, что он сказал правду, знала, что он сделал это сейчас по многим причинам, одной из которых было то, что он винил ее в смерти своего брата. Она едва не отпрянула, когда он потянулся и сорвал ее вуаль — последнее унижение, демонстрация ее лица другим присутствующим мужчинам.
— Поздравляю, капитан, — язвительно и с сильным акцентом сообщил Халим на языке франков. — Теперь она вся ваша.
Глава пятая
Себастьян чувствовал резкое и непреодолимое желание последовать за братом Захиры из дворца на улицу и посмотреть, будет ли этот ублюдок так же охотно драться с другим мужчиной, как только что делал это с беззащитной женщиной. К счастью, Логан думал о том же; когда Халим самодовольно прошел мимо него, крупный шотландец намеренно толкнул сарацина в плечо, предлагая ответить оскорблением и дать ему повод, отбросив правила, решить дело мечами во дворе. К его разочарованию, Халим не стал поднимать ставки. Он лишь отступил подальше от Логана и в последний раз посмотрел на Себастьяна, прежде чем выйти в коридор и исчезнуть из виду.
Довольный, что избавился от него, Себастьян сосредоточил свое внимание на Захире.
— Вы в порядке? — спросил он ее.
Не глядя на него, она слабо кивнула. Он думал, что увидит ее плачущей в нескольких шагах от себя, беспомощной, как потерявшийся котенок, который нуждается в защите. Он бы понял это и пожалел ее. Но Захира оставалась молчаливой, ее голова опущенной, а руки сильно прижаты к туловищу, в ее позе не было и намека на подавленность или страх. Вряд ли она была мяукающим котенком, нуждающимся в спасении, в тот момент она больше напоминала тигрицу, безмолвно переживающую внезапную уязвимость и планирующую следующую атаку.
А может быть, появилась странная мысль, она просчитывала, стоит или не стоит в порыве обиды набрасываться первой.
Себастьян отмахнулся от странных предчувствий и шагнул к ней. На траве у ее ног лежала ее разорванная вуаль. Когда она не попыталась поднять ее, он наклонился и сделал это сам.
— Спасибо, — сказала она, скользнув лоскутом рваного шелка по его пальцам.
Затем она подняла глаза, дав ему возможность впервые увидеть ее лицо без вуали. Если даже с частично закрытым лицом он считал ее прелестной, то ничем не скрытая красота едва не лишила его дара речи. Подобно богине, которую поцеловало восхищенное солнце, кожа Захиры светилась теплым медово-бронзовым светом, безупречная и гладкая, словно шелк, который несколько мгновений назад так благоразумно скрывал ее от голодных мужских взглядов. Высокие скулы залила краска румянца, проступившего даже сквозь ее сарацинскую смуглость, подчеркивая тонкость ее черт и мягкую округлость подбородка; ее нос был прямым и тонким, аристократичным, достойным самой королевы, но его уравновешивал пухлый чувственный изгиб ее губ. Тонкие изогнутые брови и большие серебристые глаза Захиры, видимые в разрезе вуали, очаровывали, но сейчас, когда их дополнили другие потрясающе красивые черты, их сила околдовывать потрясала.
Ее брат ошибался, думая, что на невольничьем рынке сможет получить за нее приличную сумму; он мог бы получить целое состояние.