Трехкомнатная квартира состояла из спальни родителей, собственной комнаты и гостиной.
Настоящий сюрприз ждал ее в спальне. Там ничего не изменилось. Все та же кровать родителей, гардероб, стулья с высокими спинками. Мамино трюмо.
А вот ее комната полностью изменилась, она не могла бы здесь найти следов собственного детства, как ни старайся. Может, оно и к лучшему?
Екатерина нахмурилась.
В гостиной из прежней обстановки было пианино, сервант с посудой, два кресла. Все остальное — принадлежало новым жильцам. В том числе плазменный телевизор, контрастировавший с несовременной мебелью.
В мечтах Екатерина иногда представляла себе, как она приедет в Москву, но здесь она растерялась. Ей казалось, что она должна испытывать ностальгию по прошлому, но ничего этого не было. Время стерло все следы сентиментальности, оставив только воспоминания, но без слез и грусти.
Попив чай и съев мюсли с орехами, она легла спать в родительской кровати. Предварительно она нашла в шкафу выстиранное белье и перестелила кровать.
Ночью проснулась, снился сон, странный до невозможности: бродяга в лохмотьях, пески, хриплый голос: «Вар-рава».
К чему? Она стиснула зубы и зарылась лицом в подушку.
Утро началось со звонка.
— Привет! — услышала она знакомый голос. — Прилетела, моя ласточка?
— Да, все нормально.
— Мог бы тебя встретить, вчера я говорил тебе уже об этом.
— Не стоит, я нормально доехала. Но спасибо за беспокойство, Константин Петрович.
— Не за что, — в голосе мужчины звучала досада. — Никакого беспокойства, даже сама мысль об этом — ерунда. Где и когда встречаемся?
— Я сейчас завтракаю, и можем встретиться в Терлецком парке. У входа.
— Подальше от любопытных глаз? — хмыкнули на том конце провода. — Все правильно: уроки жизни не прошли для тебя даром.
Екатерина вздохнула: о, сколько раз она говорила сама себе: как хорошо, если бы у нее было нормальное детство, как у всех людей, без этих самых «уроков», которые, по мнению современных психологов — закаляют личность. Красивая фраза «все, что нас не убивает, делает нас сильнее» всего лишь слова, имеющие к жизни весьма косвенное отношение.
За завтраком она прислушивалась, как тоненько жужжит кофемолка, этот звук успокаивал. Екатерина привыкла пить по утрам крепкий кофе с молоком, при этом молока она наливала примерно два пальца и клала один кусок сахара, считая, что подслащенный кофе убивает его вкус. В холодильнике была еда, как ее и предупредила родственница.
За окном плескалась золотая осень, она подумала, что надо перестать трусить. А встать и пойти навстречу неизбежному…
Она не знала, как одеться, женщина привыкла к мягкой нью-йоркской погоде, а здесь климат был более суровым, резким, хотя солнце светило ярко, и дождевых тучек на горизонте не просматривалось.
«Унылая пора, очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса…»
Пушкина любили и часто цитировали в их доме. Родители страшно боялись, что она забудет русскую речь. Разговоры в доме велись на родном языке, они читали и перечитывали русскую классику. Любимыми поэтами были Пушкин, Тютчев, Гумилев, а писателями — Достоевский и Булгаков.
Булгакова любили особенно. «Мастер и Маргарита» была настольной книгой. Мать и отец любили читать из нее отрывки вслух.
Катя столько раз слушала эту книгу, что знала почти наизусть. Ее охватывало волнение и торжественность, когда мама звучным красивым голосом начинала: «Однажды весною в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…»
Это было как начало странного и волнующего приключения, которое не заканчивалось с последними страницами, а продолжалось дальше, даже когда герои уходили в вечность, по мостику через ручей по направлению к дому, обвитому виноградом.
Катя понимала, что в ее воображении все еще живо, и, более того, время и повествование поворачиваются вспять, и она снова оказывается на той самой скамейке на Патриарших, с которой все и начиналось.
Герои книги: и свита Воланда, и сам Владыка Преисподней, обольстительный и недоступный, и незадачливый Иванушка Бездомный, страдающая Маргарита, Мастер — человек трагической судьбы и излома, — все были для нее родными и живыми.
Вымыв за собой посуду, она прошла в спальню и раскрыла рюкзак.
Темно-серая водолазка и черные брюки. Сверху кожаная куртка светло-шоколадного оттенка. Длинные волосы она скрутила в пучок и заколола заколкой. Краситься не стала, только припудрилась и нанесла блеск для губ.