— Травись, если хочешь, — улыбнулся Тони. Он расставил блюда на столе, на минуту исчез и вернулся с бутылкой «Каберне Карлино» и графином с водой.
Они ели молча. Рена расправлялась с замечательным салатом, а Тони потягивал вино и внимательно изучал ее взглядом.
— Перестань смотреть на меня.
— Ты — лучшее, что есть в этом зале.
Рена сощурилась:
— Не надо, Тони.
Он пожал плечами:
— Я только констатирую очевидное.
Когда он пускал в ход свое обаяние, мог приворожить всю Напу и даже больше.
— Может быть, теперь ты сделаешь то важное сообщение, которое не мог сделать утром?
— После ужина, Рена.
— Почему?
— Я хочу, чтобы ты поела.
Она нахмурилась и покачала головой:
— Ты думаешь, то, что собираешься мне сказать, лишит меня аппетита?
Тони шумно вдохнул и резко выдохнул:
— Потому что ты голодна и измучена, понимаешь?
— Что это ты вдруг стал обо мне беспокоиться?
— Я всегда беспокоился о тебе, Рена, — произнес он гораздо более мягко.
— Нет, Тони, к этому мы не вернемся. Никогда.
Она сделала акцент на последнем слове. Ей не хотелось вставать на тропу воспоминаний. Слишком много связывало их с Тони в прошлом. Она думала, что рана, которую он ей нанес, не заживет никогда.
— Ты можешь на несколько минут забыть, кто я такой, мирно разломить со мной хлеб и насладиться вкусным ужином?
Рена уступила, хотя странное поведение Тони ее смущало.
— Ладно. Я поем, пока равиоли не остыли.
— Хорошая девочка.
Она одарила его сердитым взглядом. Он поднял руки:
— Извини.
А потом с удовольствием занялся своим филе и осушил два бокала вина.
Тони сам, отказавшись от помощи Рены, убрал пустые тарелки. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, подумать, как предложить вдове своего друга стать его женой и не показаться при этом жестоким и циничным. И решил, что лучше всего сказать ей правду.
Черт! Ведь на самом-то деле он никогда не думал вступать в брак ни с кем, кроме Рены. Когда-то они часто мечтали о том, что будет, когда они поженятся. Но у Тони появилась реальная возможность стать профессиональным гонщиком, а у Рены заболела мать. Надо было ухаживать за ней, помогать отцу вести дела. И Тони пришлось ее бросить. Он уехал один. Это была единственная ложка дегтя в его блестящей жизни. Он умолял ее приехать к нему, но она отказалась. Не смогла. У нее были обязательства перед семьей. Она любила виноделие, любила Пурпурные Поля. Она родилась для жизни в Напе, как он — для гоночных трасс.
Он обидел ее. Если честно, почти сломал.
Он звонил ей из разных мест, но она каждый раз говорила все более холодно и однажды попросила его больше ей не звонить. А через два года вышла замуж за Дэвида. Тони на свадьбу не пригласили.
Тони принес на подносе десерт: пирожные, фрукты, мороженое.
Рена с насмешкой наблюдала, как он расставляет все это на столе.
— Знаешь, — сказал он, — что бы ты там не думала, я родился не принцем. Дома мы все делали сами. Отцу так нравилось.
— А я считала, что ты привык, чтобы тебе прислуживали.
— Я и не отрицаю. Я богат и могу себе позволить…
— Закрыть ресторан на целый вечер, чтобы поужинать без посторонних?
— И это тоже.
— Я, кажется, должна считать за честь, что ты подаешь мне ужин. У тебя, наверное, имеются на то веские причины.
— Ты права. — Он посмотрел на десерт на столе и подвинул к ней тарелку с мороженым. — Ты же любишь мороженое. Так ешь.
Рена не заставила себя упрашивать. Схватив ложку, она погрузила ее в сладкое лакомство. Тони принялся за свою порцию.
Съев несколько ложек, Рена отодвинула тарелку:
— Ну, Тони, я поужинала с тобой. Здесь никого нет. Теперь ты можешь сказать то, что хотел.
— Я знаю, что ты меня ненавидишь, Рена, — начал Тони.
Она отвернулась и стала смотреть на фонтан в центре зала.
— Ненависть — слишком сильное чувство.
— Значит, ты меня не ненавидишь? — спросил он со слабой надеждой в голосе.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Я не это имела в виду.
Тони не смутился. Он был готов к подобному.
— Что сказал тебе Дэвид перед смертью?
Она села очень прямо:
— Это не твое дело.
— Конечно. Но я должен тебе сообщить, о чем он просил меня, Рена. Я хочу, чтобы ты услышала слова, которые он произнес, когда я ехал с ним в больницу.
У нее на глазах выступили слезы. А Тони не мог выдержать, когда она плакала. В ее взгляде мелькнул испуг, как будто прощальные слова Дэвида могли причинить ей новые страдания. Но она взяла себя в руки: