Лорд Мортон принялся рассказывать о празднике Благовещения в Рее, городке по соседству, где он провел детство, и как он мальчишкой тайком сбегал с одним из грумов его отца, чтобы участвовать в скачках. Он был красавец, приятный собеседник, легко располагал к себе людей; с женитьбой в нем поубавилось надменности, но свою улыбку искусителя он сохранил и по-прежнему демонически заламывал бровь. Он все время прикасался к жене: брал ее за локоть, обнимал за талию, и Софи было радостно и тревожно находиться рядом с этими людьми, потому что, казалось, между ними проскакивает искра взаимного притяжения.
Со своей стороны, леди Мортон всегда была спокойной и сдержанной – внешне, во всяком случае; Энни Моррелл уверяла, что, однажды узнав вас и проникнувшись доверием, она становилась добрейшим другом, нежным и обходительным. Софи легко в это верила: ужасающее прошлое Рэйчел служило оправданием ее нынешней осмотрительности. Ее нельзя было назвать красавицей, но благодаря прекрасным темным волосам и необычайно светлым глазам она определенно привлекала внимание. Но что пленяло в ней, так это ее изысканные манеры, а также серьезность, таившаяся за ее улыбкой, тончайшая тень меланхолии в глубине ее глаз, не исчезавшая даже, когда она смеялась. Софи с радостью подружилась бы с ней.
Но сейчас было неподходящее время для этого.
– Мне нужно идти, – вздохнув, сказала Софи с искренним сожалением. Бой часов на церкви напомнил, что скоро ее черед выходить на помост. – Через двадцать минут должен выступать детский хор, этого времени едва хватит, чтобы собрать моих сорванцов.
Они расстались; Верлены пообещали найти ее после выступления, а Онория жеманно сказала «до свидания», счастливая, что остается с их светлостями.
Софи поспешила через луг к дому викария, и тут ее окликнул Трэнтер Фокс.
– Мисс Дин! Мисс Дин! У меня для вас новость!
– Что случилось? – Она резко остановилась, испугавшись, что на руднике что-то стряслось.
– Мэм, ваша команда победила! На соревнованиях по метанию колец, – объяснил он, видя ее недоумение.
– Ох, – облегченно вздохнула она. – Какие вы молодцы! – похвалила она сердечно.
Трэнтер весь светился от восторга. Софи засмеялась, глядя на него. Известие действительно было приятно ей; в ней с малолетства жил дух соперничества, и она была рада, что «ее» команда одержала верх над командой ее дяди.
Трэнтер покраснел от удовольствия, и Софи захотелось потрепать его по волосам или ущипнуть за щеку, так трогательно горд он был. Он едва доставал ей до подбородка, и она была уверена, что и весил он меньше ее. Но он постоянно пытался флиртовать, вставал перед ней в позу лондонского денди, сопровождая свои ухаживания неуклюжими комплиментами, неизменно вызывающими у нее смех.
– Мы выиграли у них вчистую, и теперь, мэм, ребята ждут вас, желая подарить метательное кольцо.
– О, это просто чудесно.
Его лицо выражало такую искреннюю радость, такую гордость, что на сей раз у нее не хватило духу рассмеяться. Они вместе подошли к дубу, где шестеро шахтеров команды "Метатели с «Калинового» «раздавили», как выразился Трэнтер, команду «Салема», – она не помнила ее название, в любом случае ее расстроенные участники уже разошлись. Толпа зрителей, мужчины и женщины, окружила победителей, громко выкрикивая поздравления. Рой Донн отделился от остальных, подошел к ней, застегивая рубаху, и Софи вспомнила, что он – капитан команды.
– Мисс Дин, – откашлявшись, заговорил Рой, и стоявшие позади него игроки притихли. – "Метатели с «Калинового» рады преподнести вам…
– Счастливы, – вполголоса поправил его Трэнтер, – скажи «счастливы».
– «Метатели» счастливы преподнести вам победное кольцо, которое в этой игре…
– Вам, нашему патрону.
– Вам, нашему патрону, это…
– И многоуважаемой хозяйке рудника, без которой мы были бы никем.
Донн огрызнулся и замолчал. Когда Трэнтер успокоился, он закончил:
– Мы счастливы преподнести вам кольцо, которое принесло нам победу в этой игре.
– В этом матче…
Донн повернулся к Трэнтеру и рявкнул:
– Трэнтер, кто говорит речь, ты или я?
– Ну, если ты не умеешь говорить красиво, тогда я, – и он проворно выхватил у Донна кольцо. Живо повернувшись к Софи, он под дружный хохот игроков и недовольное ворчание капитана отвесил низкий поклон.
– Мисс Дин, мы с гордостью и уважением вручаем вам, нашему патрону и всеобщей любимице, которой мы ужасно восхищаемся не только за несравненную красоту, но также за ум и… и мудрость, не говоря уже о великодушии, с коим вы позволяете нам трудиться на вашем замечательном руднике ради приумножения славы… м-м… – Окончательно запутавшись, он замолчал, подыскивая слова, и Рой Донн, воспользовавшись паузой, забрал обратно кольцо.
– Вот, держите, – грубовато сказал он и протянул его ей.
Она приняла дар – и едва не выронила его, таким неожиданно тяжелым оказалось литое металлическое кольцо. Все, похоже, ждали ответного слова.
– Благодарю вас, благодарю вас всех. Я очень горжусь вами. Эти ежегодные матчи между «Калиновым» и «Салемом» начались, как вы знаете, очень давно, когда мой отец был еще жив. Ему очень нравилась эта игра, и он всегда радовался победам своей команды – как радуюсь вместе с вами и я. Уверена, что вы также знаете о традиции, начало которой положил мой отец и которую я имею твердое намерение продолжить. – Она услышала, как оживились мужчины, увидела зажегшийся интерес в их глазах. – Сегодня вечером в «Святом Георгии» я с удовольствием ставлю тройную выпивку, по одной за каждый выигранный гейм: сидр, эль и бренди, вам и вашим друзьям.
Со всех сторон раздались восторженные крики – ясно было, что каждый, кто слышал Софи, считал себя другом игроков «Калинового».
Она невзначай посмотрела на Джека Пендарвиса, чьего взгляда до этого старательно избегала. Он улыбался – но невозможно было понять, одобрительно или насмешливо. Она не двинулась с места, и он неторопливо направился к ней, на ходу надевая куртку. Подойдя, он не заговорил сразу, а долгое мгновение молчал, и его молчание, к ее удивлению, показалось ей скорее приятным, чем тягостным. Она была почти уверена, что он резко отзовется о ее, речи, ведь, на его взгляд, как неожиданно поняла Софи, ее слова могли звучать покровительственно, и потому оказалась совершенно не готова услышать то, что он сказал в следующий момент:
– Вы очень красивы.
Она растерянно, как девчонка, отвела глаза, стараясь собрать воедино разбегающиеся мысли, не зная, что сказать в ответ, то ли: «Пожалуйста, не говорите со мной в такой манере», то ли: «Как вы смеете?», или «О, благодарю вас». В конце концов она малодушно предпочла притвориться, что ничего не слышала.
– Как вы себя чувствуете, мистер Пендарвис? Раны уже зажили?
– Да, вполне зажили. Доктор очень хвалил, как вы перевязали меня. Он даже сказал, что сомневается, что сама Флоренс Найтингейл смогла бы сделать это лучше.
Она польщенно улыбнулась. Флоренс Найтингейл была национальной героиней; всего неделю назад плимутская «Газетт» рассказала об этой самоотверженной сестре милосердия, ухаживавшей за британскими солдатами на войне в Крыму.
– Я очень рада, – смущенно сказала она и, помолчав, добавила: