Раздался низкий гудок, предупреждавший о скором отправлении парома в Австро-Венгрию. Я уже чувствовал себя неловко. Не умел долго прощаться.
— Спасибо, Наталья. Это очень греет мне душу. Ты сейчас сразу в Петрополь?
— Да, — отозвалась Воронцова. — Новые подробности дела оказались слишком интересными для Тайного отделения. Меня вызывают как свидетельницу и намекнули, что, быть может, я смогу еще больше помочь расследованию. Я не остановлюсь, пока не найду убийц своего мужа.
— Знаю. Ты всегда получаешь то, чего хочешь, — улыбнулся я.
— Только если это не будущий король…
— Ну, в Европе их еще полно…
Наталья подалась было ко мне, но вовремя остановилась.
— Прости. Хотела поцеловать по привычке, хотя бы в щеку, но… Не думаю, что теперь это уместно.
— Да, теперь уже никак. Но обняться, как старым друзьям, ничего не мешает. И пусть газетчики идут к черту.
Я легонько ее приобнял и заметил, что она сменила духи. Вместо чего-то тяжелого и пряного сейчас она пахла весенними цветами.
— Напиши, если будут подвижки в твоем деле, — попросил я. — Да и вообще держи в курсе. Сейчас мне какое-то время будет не до расследований.
— Уж я понимаю. Королевская свадьба готовится как-никак.
— И именно поэтому я хочу избавиться от этой гексаграммной заразы, пока сюда не съехалась вся европейская знать.
— Ты справишься, Николай, — улыбнулась Воронцова. — Ты всегда справляешься. А теперь мне пора сопровождать коматозника Ланге в компании агентов Тайного отделения. Одно радует — не будет никаких препятствий при прохождении границы. Да и доедем быстро.
— До встречи, Наталья, — я подал ее затянутую в перчатку руку. — Счастливого тебе пути.
— Прощайте, ваше сиятельство. — Она внимательно взглянула на меня, словно хотела запечатлеть этот момент в сознании надолго. — Думаю, когда мы встретимся в следующий раз, вы уже будете носить другой титул.
Я задумчиво наблюдал, как Воронцова спускалась по металлическому трапу к парому. Там ее уже ждали люди Корфа вместе с ценным «грузом». Ветер сорвал со шляпки Натальи небесно-голубую ленту и принес мне прямо в руки. Интересно, она это специально подстроила?
Ленту я смотал и быстро спрятал в карман. Пусть напоминает о безумных белградских приключениях, когда я еще был князем Бринским, а не Николой Обреновичем, будущим основателем единой династии Обреновичей и Карагеоргиевичей.
— Как прошло? — ко мне подошел Столыпин, все это время тактично дожидавшийся неподалеку.
Я пожал плечами.
— Думаю, неплохо. По крайней мере, она не особенно расстроилась. Или не подала виду.
— У этой женщины есть благородная цель. Уверен, она своего добьется. А еще она умеет проигрывать, как это ни странно. Не ожидал от нее, но графиня меня приятно удивила.
Здесь я был согласен. Наталья наверняка рассматривала меня как возможного кандидата для нового брака. Но когда выяснилась правда о моем происхождении, она мгновенно отошла в сторону и даже у меня на глазах уничтожила все доказательства нашей связи. Благородный поступок.
— Такая жара сегодня, ваше сиятельство, — Столыпин обхватил одной рукой парапет, а второй подал мне папку с документами. — Не желаете ли освежиться минеральной водой из вашего родового источника? Спешу порадовать, что сегодня утром были улажены последние формальности по передаче Аранджеловаца в вашу собственность. Итого все три родовых имения вернулись под крыло рода Обреновичей. Если это не повод для праздника, то я не знаю, что и сказать…
Я проводил взглядом отчаливший паром и улыбнулся Столыпину.
— В таком случае, думаю, стоит отпраздновать чем-нибудь покрепче, вы так не считаете, атташе?
— О, за такое я бы выпил. И должен предупредить, что наши люди подготовили для вас какой-то сюрприз во дворце княгини Любицы. Давайте порадуем их вашим присутствием, пока вас не окончательно не конфисковали в пользу сербской короны…