Мой желудок переворачивается. Mio cara. Он так давно не называл меня так.
— Я знаю, что так и будет. — Доминик держит свое слово. Сначала я не понимала этого, но после того, как узнала, что он глава мафии, все стало понятно. Мои знания о мафии очень ограничены, но одно я знаю точно: они никогда не отказываются от своих слов.
Он встает, засовывает руки в карман и начинает уходить. Дойдя до двери, он поворачивается ко мне лицом.
— Передай нашему сыну, что завтра я представлюсь официально.
***
— Может ли тот красивый мужчина, который сегодня был в школе, быть моим папой? — Спрашивает Лукас. Он запрыгнул в мою кровать и прижался ко мне. — Он очень красивый, и я думаю, что он классный.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на сына.
— Какой мужчина?
— Я не знаю, как его зовут, но он сказал, что он твой друг. — Он ухмыляется. — Он был очень высоким, а его глаза были того же цвета, что и мои.
У меня отпадает челюсть.
— Доминик? — Я сажусь и отодвигаю MacBook в сторону. — Ты уже встретил его?
Я была слишком шокирована, когда Доминик пришел в мой офис и потребовал от меня ответов, что не подумала спросить его, откуда он узнал о Лукасе и встречались ли они уже.
— Что он тебе сказал?
Он на мгновение задумывается, прежде чем пожать плечами.
— Он сказал, что вы друзья, — повторяет он, а потом замолкает.
Мой желудок подпрыгивает.
— И что?
Лукас поджимает губы.
— Он больше ничего не сказал, мама. Может, он должен был что-то сказать?
У тебя есть время до завтрашнего утра, чтобы рассказать обо мне моему сыну.
Скажи нашему сыну, что я официально представлюсь завтра.
Моя грудь сжимается, потому что я знаю, что Доминик не блефовал, когда говорил это. Мне нужно рассказать Лукасу о нем раньше, чем это сделает Доминик, но я не могу придумать, как начать. Все, что я знаю, это то, что я должна сделать это сейчас.
Я обнимаю Лукаса за плечи и прижимаю к себе. Закрыв глаза, я глубоко вдыхаю.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, Лу. — Его голубые глаза моргают на меня сквозь темные ресницы, когда я открываю свои. — Это касается твоего отца.
Лукас нахмурил брови.
— Он умер? Мой школьный друг сказал, что ты врешь и мой папа умер. Вот почему ты не разрешаешь мне видеться с ним.
Горькая улыбка искажает мои губы, и я ерошу его волосы.
— Нет, малыш. Твой папа не умер. — Я сглатываю, чтобы заглушить комок в горле, но это мало помогает. — Он жив и... он тот человек, которого ты встретил сегодня в школе.
Он наклоняет голову и смотрит на меня прищуренными глазами, затем на его губах появляется легкая улыбка.
— Ты дразнишь меня, мама, да?
— Нет.
Его улыбка расширяется, когда он видит, что я говорю серьезно.
— Этот красивый мужчина - мой папа?
Я киваю.
Лукас вскакивает на ноги и подпрыгивает на кровати.
— Да! — Он начинает танцевать, напевая: — У меня есть папа! И мой папа крутой!
Урчание в моем желудке еще не утихло, но, видя Лукаса таким счастливым, я улыбаюсь. Когда я вернулась домой сегодня вечером, я боялась рассказывать ему о Доминике, потому что не была уверена, как он отреагирует. Конечно, он всегда хотел иметь отца, но он еще ребенок, и я боялась, что он не сможет хорошо воспринять эту информацию. К счастью, Лукас уже созрел для своего возраста, и он - маленький нетерпеливый человечек. Он был таким с самого рождения.
Я возвращаюсь в настоящее, когда Лукас обхватывает меня за шею.
— Мама, можно он завтра отвезет меня в школу?
— Лукас, я...
— Пожалуйста. — Он надувается и моргает. Он такой милый.
Не думаю, что смогу ему отказать.
— Хорошо. Я позвоню ему, чтобы он забрал тебя завтра.
Он сжимает руки на моей шее, обнимая меня.
— Спасибо, мамочка. Ты самая лучшая!
Я глажу его по спине.
— Ты тоже лучший, малыш. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. — Он отстраняется, ложится рядом со мной и натягивает одеяло на свое тело. — Я буду спать. Мне нужно проснуться пораньше, чтобы не заставлять папу ждать.
— Папу? — Как быстро.
— Не ревнуй, мам, — игриво говорит он. Он обхватывает руками мою ногу и через несколько минут начинает похрапывать.
Я осторожно убираю его руки и сползаю с кровати. Я беру свой телефон и пробираюсь в гостиную. Развалившись на одном из диванов, я набираю номер Доминика.
Я еще не ответила на его последнее сообщение и не собираюсь. Я переписываюсь с ним только из-за Лукаса, не более того. Я не уверена, что это единственная причина, по которой я пишу ему сегодня вечером. Сидела бы я сейчас в гостиной, размышляя над тем, что написать ему, если бы Лукас не умолял меня разрешить Доминику отвезти его завтра в школу?
Мои пальцы нависают над экраном. Я делаю еще один глубокий вдох, а затем начинаю печатать. Закончив, я нажимаю кнопку "Отправить" и бросаю телефон на диван.
Я не могу этого вынести.
Воспоминания из офиса начинают вторгаться в мое сознание. Я возвращаюсь к тому моменту, когда Доминик сидел так близко ко мне, а от его тела исходил жар и обдавал меня. Это так горячо и ощутимо, что статическое электричество пробегает по моим бедрам и начинает пульсировать между ног.
Я кладу руку на то же место, где он обжег мою кожу. Мурашки пробегают по коже, перескакивая на грудь, пока соски не становятся твердыми под ночной рубашкой.
Прошло семь лет с тех пор, как он прикасался ко мне, семь лет с тех пор, как он шептал мне на ухо грязные команды. И все же он оказывает на мое тело такое же воздействие, как и раньше. Всего одно его прикосновение, и я схожу с ума от желания большего.
Черт!
Лужа темного желания увлажняет мои трусики, пульсация между ног становится все сильнее и сильнее, пока я не вынуждена сама ее успокаивать. Мои пальцы скользят в трусики и начинают обводить мой клитор.
Я еще больше раздвигаю ноги и откидываю голову на спинку дивана, поглаживая себя. Мои руки теперь не мои, а Доминика. Я представляю, как он смотрит на меня хищными глазами, как проводит языком по ноющему месту между моих ног.
Боже.
Боль слишком сильна, а моя потребность слишком глубока. Я погружаю в себя палец, и мое медленное дыхание превращается в тихий стон.
Тише, Елена. Ты можешь разбудить Лукаса.
Я скребу зубами губы, вспоминая, как близко его губы были к моим и как тяжело я сглотнула, когда подумала, что он меня поцелует. Если бы он поцеловал меня, то его рука опустилась бы на воротник, затем скользнула бы под рубашку, пока его пальцы не коснулись бы моего твердого соска.
Я не осознаю, когда подношу руку к груди и начинаю дразнить сосок. Дикий огонь вспыхивает по всему телу. Мои прикосновения не такие интенсивные, как у Доминика. Нет.
Доминик любил трахать меня так, как я любила, чтобы меня трахали. Грубо, жестко и властно. Его руки были слишком грубыми, чтобы нежно дразнить мои чувствительные соски. Ощущения, возникавшие при его прикосновениях, обычно представляли собой смесь боли и удовольствия, хотя удовольствие всегда перевешивало боль.
Я представляю себе мрачную улыбку, которая потемнеет в его глазах, если он увидит, что я мастурбирую на его видения. Представляю, как он перевернет меня и отшлепает за то, что я такая плохая девочка, а потом прижмет свою эрекцию к моей заднице.