— Пожалуйста, что?
Ощущения интенсивные и непреодолимые. Я вцепилась в его ноги, впиваясь когтями в упругую кожу, пока оргазм нарастал и накатывал на меня.
— Я… — Я замираю. Я слишком поглощена наслаждением, чтобы подобрать слова.
Я плачу, и мое тело бьется в судорогах от наслаждения. Доминик несет меня на кровать, и я не замечаю, что он голый, пока не чувствую его эрекцию, прижатую к моему входу.
Он такой теплый и твердый, что мне до боли хочется, чтобы он был внутри меня.
Он целует мою шею и проводит губами по животу, затем скользит вверх и приникает к моим губам. Я жажду, поэтому целую его в ответ так же грубо, как он меня, отстраняясь только тогда, когда он входит в меня.
Но он не отпускает мои губы, он продолжает целовать меня, его удары нежны и медленны, пока я напрягаюсь, чтобы принять его в себя.
— Ты такая чертовски узенькая, Елена, — простонал он, отстраняясь.
Я не знаю, то ли я такая узкая, потому что была без секса целую вечность, то ли потому, что он просто такой большой. Мои щеки краснеют от смущения. Доминик поднимает мои ноги и кладет их себе на плечи, а затем входит в меня жесткими, глубокими, длинными ударами.
Мои руки летят к его рукам, и я впиваюсь пальцами в его сведенные мышцы. Мои стоны смешиваются с его стонами, и комната наполняется звуком встречи плоти с плотью.
— Тебе нравится, как я тебя трахаю?
Я киваю.
— Да. Давай сильнее.
Он улыбается.
— Я трахаю тебя жестко.
Я качаю головой.
— Этого недостаточно. Я хочу тебя глубже.
Его глаза темнеют, и он подчиняется, сильно долбя меня, пока очередной оргазм не взрывает меня, оставляя мои ноги дрожащими, а легкие борющимися за воздух.
Доминик дергается и кончает с мощным стоном. Он опустошается внутри меня, вырывается, а затем рушится на кровать. Мы оба задыхаемся и потеем, а в воздухе пахнет сексом.
Его пальцы переплетаются с моими.
— Как тебе? — Спрашивает он.
Я краснею, все еще тяжело дыша.
— Интенсивно.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и проводит пальцами по моей щеке.
— Хорошо, потому что я собираюсь трахать тебя снова.
Мой живот сжимается, а по спине разливается жар.
— Всю ночь?
Он переворачивается, забирается на меня и крадет поцелуй.
— Всю ночь.
***
На следующее утро я просыпаюсь от тихого стука в дверь. Мои глаза все еще тяжелые от сна, когда я открываю их и стираю сон. Я прищуриваюсь, пытаясь вспомнить, где нахожусь, когда в голове проносятся воспоминания о прошлой ночи.
Мои щеки пылают, когда я вспоминаю, как жестко он трахал меня. Интересно, действительно ли комната звуконепроницаема или мне придется терпеть критические взгляды горничных, особенно Бьянки?
Я содрогаюсь.
Лучше бы я умерла.
В щель между темно-серыми портьерами проникает небольшой солнечный свет, проникая в комнату и создавая тусклое свечение.
Когда я пытаюсь пошевелиться, что-то тяготит меня, и я вижу, что это рука Доминика. Моя спина прижата к его груди, а он все еще крепко спит. Я пытаюсь отодвинуться от него, но он шевелится и притягивает меня ближе.
Черт!
— Доминик. — Негромко зову его по имени. Мне не нравится, что приходится его будить, но я должна добраться до Лукаса. — Доминик.
Он двигается за мной, поднимая руку. Я сползаю с кровати, обнаженная.
— Ты же не собираешься сбежать тайком?
Я замираю, мое лицо горит от смущения. Когда я поворачиваюсь, его голубые глаза встречаются с моими, и он смотрит на меня с весельем.
— Нет, Доминик… Нет, Доминик. Я нужна Лукасу.
Его глаза скользят по моему телу, и я слегка вздрагиваю. Между ног медленно зарождается боль. Мы с Домиником трахались всю ночь, и все равно мое тело требует большего.
— Тебе нужно что-нибудь надеть.
— Моя ночная рубашка... — Я смотрю на ночную рубашку на полу. Она разорвана пополам. Точно.
Он кивает в сторону своей гардеробной.
— Уверен, ты найдешь там что-нибудь.
— Спасибо, — бормочу я и спешу в гардеробную.
Гардеробная тянется от одной стены до другой, под ногами - однотонный ковер, стены отделаны панелями из темного красного дерева. На вешалках висит огромная коллекция черных дизайнерских костюмов, на стенах висят блестящие украшения, дизайнерские туфли и галстуки. Я беру белую рубашку и натягиваю ее.
Когда я возвращаюсь в комнату, то слышу, как в ванной течет вода, поэтому я не удосуживаюсь сказать ему, что ухожу. Когда я открываю дверь, на меня смотрят льдисто-голубые глаза, и я отпрыгиваю назад.
Я хватаюсь за грудь.
— Черт!
— Где мой брат? — Спрашивает Маркус очень недружелюбным тоном, с подозрением сузив глаза и разглядывая меня от воротника до подола рубашки, которая на мне надета.
Я краснею. Интересно, о чем он думает.
— Он внутри. — Я показываю большим пальцем в сторону ванной. — Пожалуйста, отойди от двери. Я ухожу.
Маркус отходит в сторону, освобождая мне место.
— Спасибо, — бормочу я. Я прохожу мимо него и направляюсь в свою комнату.
Приняв душ, я спускаюсь вниз, чтобы позавтракать. Смех Лукаса доносится из гостиной, привлекая мое внимание, когда я спускаюсь по лестнице, и я иду на звук.
Когда я вхожу в гостиную, он играет в видеоигру, а рядом с ним стоит мужчина.
Я прислоняюсь к двери и складываю руки.
— Лукас.
Лукас поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и улыбается. Мужчина рядом с ним делает то же самое. По его густым темным волосам, острой челюсти и сверкающим голубым глазам я могу сказать, что это младший брат Романо. Он поразительно похож на Доминика и Маркуса, только он заметно моложе их обоих. На вид ему больше двадцати, а может, и тридцать.
В отличие от своих братьев, в нем нет и намека на темноту. Я не дергаюсь под его взглядом, и у меня не создается впечатления, что он хочет меня убить.
Я еще больше удивляюсь, когда он по-мальчишески ухмыляется.
— Ты, должно быть, Елена.
— Да. — Я выпрямляюсь от двери и иду к тому месту, где они сидят. — А ты, должно быть, Винсент.
— Бунтарь? Да, это я.
Я сажусь на диван напротив них и внимательно разглядываю его.
— Почему ты бунтарь?
Он возвращает свое внимание к видеоигре.
— Мой брат еще не рассказал тебе?
— Что не рассказал?
— Услышь это из уст лошади. Мне действительно все равно, что он тебе скажет.
Вопрос вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю его остановить.
— Ты тоже человек мафии? — Доминик и Маркус - да, но я не верю, что Винсент мог избежать участи Романо.
— Нет. Он снова смотрит на меня и улыбается. — Ты разочарована?
— С чего бы это? — Я чувствую облегчение. Это значит, что есть шанс, что Лукасу не нужно быть частью мафии. — Есть ли причина, по которой ты решил не быть частью мафии?
Он пожимает плечами.
— Кровопролитие. Жестокость. Ни одно из этих слов не описывает меня. Я предпочитаю веселиться и трахаться.
— Язык! Ты не можешь использовать такие слова, когда находишься рядом со своим племянником.
Нахальная улыбка искривляет его губы.
— Расслабься. Я же не привел домой шлюху, чтобы он ее трахнул.
Я закатываю глаза. Может, Винсент и не часть мафии, но он такой же сумасшедший, как и его братья.
— Никаких ругательств и никаких блядей или шлюх рядом с ним.
— Да, капитан, — шутит он.