— Машины на ходу? — я обернулся к бойцу.
— Да, обе. Побились, но на ходу.
— А моя?
— Не знаю.
Чертыхнувшись, я взвалил Столыпина себе на плечи.
— Уходим. Быстро!
— Погодите... — слабо прошептал Вася. — У нас... Есть еще одно поручение.
Да чтоб тебя!
— Какое? — нетерпеливо прошипел я.
— Этот склад нужно уничтожить. Сжечь то, что здесь находится...
— Это без меня, — отозвался я. — Я пуст.
— Ваше сиятельство, поезжайте. Но лучше не ехать в больницу. Это вызовет много вопросов, а вам нельзя афишировать связь с нами. Лучше обратитесь в посольство. Русы своего прикроют — так говорит наш старший. Там должен быть лекарь. И одаренные там получше меня...
— Сам-то ты как, Вась?
— За меня не беспокойтесь, просто слишком много отдал. Отлежусь и буду как новенький... Поезжайте...
Мне не хотелось оставлять Васю так. В конце концов, эти парни рисковали своими шкурами, чтобы мне помочь, а вместо благодарности я осушил силу Васи до самого дна и сейчас такой красивый свалю. Но он был прав и насчет того, что нельзя светиться вместе, и насчет посольства. Свои сначала помогут, затем начнут спрашивать. А там отбрехаемся как-нибудь.
— На улице спокойно? — Спросил я, поправляя Столыпина на своих плечах.
Суровый помощник придержал Васю за плечи и кивнул мне.
— Зачистили. Но поторопитесь. Скоро сюда понаедут всякие... И это, Куффнера оставьте нам. Для допроса. Старший с вами свяжется, как все стихнет.
— Хорошо.
Я направился к выходу, кряхтя под весом Андрея. Да уж, раскачался Столыпин. Без «Берегини» я едва его тащил. Благо машину оставил недалеко.
На улице и правда все стихло. Я кивнул бойцам Вука, охранявшим периметр.
— Удачно? — спросил один из них.
— Почти. Я поехал.
А машинку мою все же зацепило. Колеса чудом остались целы, но на кузове красовались следы от автоматной очереди. Да и хрен с ним, лишь бы была на ходу. Бережно опустив Андрея на заднее сидение, я завел мотор и втопил педаль газа во весь опор.
Так, вспоминай, Коля. Как быстрее добраться до посольства? Оно находилось в центре. На дворе стояла глубокая ночь, но ради меня и своего бывшего коллеги сотрудники должны были поднять на уши всех.
Я несся по темной трассе к зареву огней. Пролетел элитные районы, миновал Врачар, свернул к центру и остановился на светофоре. Кажется, вон оно, посольство.
Русский Дом, как здесь его называли, чем-то напоминал небольшую крепость. Посольство занимало целый квартал и казалось полностью автономным: офисный центр располагался в отдельном трехэтажном старинном здании, рядом был жилой дом с апартаментами для сотрудников, с другой стороны квартала сиял художественной подсветкой культурный центр, а парадную часть украшал небольшой сквер с памятником Екатерине Второй.
Я припарковался перед воротами и бросился к двери дежурного.
— Я князь Николай Петрович Бринский! — крикнул я, заставив подпрыгнуть охранника. — Срочное дело! Ранен бывший сотрудник посольства. Нужен одаренный лекарь!
— Так... Погодите... — охранник тряхнул головой, прогоняя сонливость. — Кто ранен? Князь? И кто сотрудник?
— СТОЛЫПИН, мать твою! Он работал здесь. Быстро зови лекаря!
— Андрей Василич... Ох ты ж свети Савва... Минуту.
Охранник нажал на кнопку, и тяжелая решетка ворот отодвинулась в сторону. Я прыгнул в машину и загнал ее на территорию посольства. Ворота тут же медленно закрылись, и я услышал, что охранник кому-то звонил.
— Потерпи, Андрюх, — я склонился над Столыпиным, который мог бы показаться просто крепко спящим, кабы не был так бледен. — Помощь близко. Просто держись...
В доме, где располагались квартиры сотрудников, начали зажигаться окна. Так, дело пошло. Я вытащил атташе из машины и понес на крыльцо.
— Ваше сиятельство! — охранник догнал меня. — Я разбудил дежурного секретаря. Подождите здесь, сейчас выйдут. Только можно мне ваши... документики? Порядок такой...
Jебо те... Я вытащил паспорт из внутреннего кармана и бросил сторожу. Тот перелистнул страницы, взглянул на меня и протянул документ обратно.
— Простите, ваше сиятельство. Правила... Чай, не бордель какой, а территория Российской империи.
— Да понятно.
В холле жилого дома зажегся свет, и на крыльцо вышла заспанная женщина в халате поверх соблазнительной шелковой сорочки. На ее ногах были тапочки с меховыми помпонами. Я с удивлением узнал в ней недавнюю вздыхательницу Андрея.
Глафира Романовна Петрова торопливо затянула пояс халата и пошлепала к нам.
— Князь Бринский, — она кивнула и уставилась на Столыпина. — Что с ним? Что конкретно произошло?
— Его похитили и накачали транквилизаторами для нейтрализации силы. Влили очень много. У меня не хватило силы убрать эту дрянь. Нужен нормальный целитель.
К чести Петровой, она не стала задавать других вопросов.
— Уже вызвала, — кивнула она. — Пожалуйста, идите со мной.
Она махнула рукой кому-то в стеклянном холле, и к нам выбежали двое крепких молодых парней. Они бережно забрали из моих рук Столыпина и понесли в здание. Я последовал за ними, с трудом передвигая ноги от усталости. Только адреналин не давал рухнуть прямо на асфальт.
Штатный лазарет располагался на первом этаже. Мы как раз подошли к отсеку, когда к нам подбежал бодренький дедок в настоящем пенсне и белом халате... поверх фланелевой клетчатой пижамы.
— Ох, Глашенька, что ж ты не сказала, что это Андрейка... — он уставился на меня. — Вы привезли? Идите со мной, милейший. Глашенька, пусть ребятки занесут пациента, да и идут с богом. Сама останься.
— Нужно доложить его превосходительству...
— Потом доложишь. Надобно сперва понять, что докладывать.
Он распахнул перед нами двери лазарета, и молодцы внесли Столыпина на кушетку. Дедок тем временем принялся суетиться вокруг больного. Я сразу почувствовал его ауру лекаря: от них всегда веяло каким-то непостижимым спокойствием и уютом. Трудно объяснить, но даже просто стоя рядом с ним, я и сам почувствовал себя немного легче.
— Как его зовут? — шепнул я Глафире. — А то неудобно как-то...
— Федор Терентьевич, — почти беззвучно прошептала дамочка. — Ушаков. Потомственный лекарь в третьем поколении. Профессор Константинопольского Аудиториума...
— На пенсии, — добавил Ушаков. — Глашенька, не товар на рынке продаете. Прекращайте меня нахваливать.
Потомственная специализация, тем более у лекаря — это было редкостью. Видимо, сильная кровь. И самый настоящий Дар, а не просто умение работать с силой Осколка.
Тело Столыпина охватило бледно-золотистое сияние. Профессор сосредоточенно диагностировал пациента.
— Отравление тяжелыми наркотическими средствами... Звериный анксиолитик. Странно, не замечал за Андрюшенькой пристрастий к оным. Курил — да, и я его всегда за это журил. Но чтобы лекарствами баловаться... Вы уже что-то делали с ним, да, молодой человек?
И ничего-то от него не скроешь.
— Только несколько раз применил «Мертвую воду». Его похитили. Полагаю, ввели так много этого лекарства, чтобы он не мог прийти в себя и воспользоваться силой.
— Да-да, — лекарь рассеянно поправил пенсне и положил руки на оголенный живот Андрея. — С «Живой водой» вы не особенно преуспели, но выиграли мне время. Благодарю вас...
— Профессор... Жить-то будет?
— Будет, — хмуро отозвался Ушаков. — Но отравление — вещь непредсказуемая. Мне предстоит много работы, молодой человек. Знаете, что? А отправляйтесь-ка вы с Глафирой Романовной к его превосходительству. Все равно доклад держать надобно. Вот вы и дополните доклад госпожи Петровой своими впечатлениями. Мне-то без разницы, а его превосходительство точно заинтересуется, как это нашего Андрюшу похитить решили... Ну-ну. Идите, не мешайте мне работать.
Глафира потянула меня за рукав к выходу.
— Ему и правда лучше не мешать, — шепнула она мне на ухо. — Профессор — светило науки! Но всегда немного на своей волне. Гений...