Впрочем, во всем, что касалось специализаций, сохранялась та еще лотерея. У двух боевиков мог спокойно родиться лекарь, а от союза артефактора и менталиста вполне получался боевик...
— Вы сказали, что ваш дар слишком слаб для сопротивления, — отозвался я. — Но я не знал, что вы вообще принадлежите к одаренным. Мне вас не представили в этом контексте...
Верица печально улыбнулась.
— Это старые следы родовой силы, ваше сиятельство. Ведь мои предки отсюда, из Сербии. Переселились еще в восемнадцатом веке, спасаясь от бесчинств османов. А когда матушка Екатрина отбила от них Константинополь, выросло уже два поколения на русской земле. Мы решили не возвращаться. Наш патриарх рассудил, что отказ от связи с родовой силой стоит безопасного будущего для потомков. С тех пор это даже не дар, а его призрак... Но среди нападавших был точно один одаренный. Не тот, с кого я сорвала брошь, другой.
Мы со Столыпиным переглянулись.
— Подлечите госпожу Добриевич, а я, с разрешения, разумеется, хотел бы считать образ этого человека.
Верица дернулась как ошпаренная.
— Простите, ваше сиятельство... Но без этого никак?
— В чем дело? Это же стандартная процедура, скажем, для Тайного отделения, — удивился Андрей.
— Все дело в моем даре, — виновато улыбнулась Верица. — Он очень строптив. Силы у меня нет, и боевик из меня никакой. Но вот природная защита такая, что.... В общем, если иначе никак, то, конечно, вы можете это сделать. Но я могу напугать вас своей реакцией. Это очень больно.
Я не хотел мучить девушку сверх меры. Ей сегодня и так досталось. Пусть немного придет в себя. Столыпин пока что занялся исцелением ее раны. Для женщины носить след удара, наверное, и вовсе невыносимо. К черту косметику — Верице она не нужна. Так подлатаем, будет как новенькая.
Она подслеповато щурилась, пока атташе проводил быстрые лекарские манипуляции, а я пялился на значок, пытаясь вспомнить, видел ли я его на лацкане Фридриха фон Альтанна. Вроде нет. А на остальную его свиту я, балда, толком и не обратил внимания — их предводитель слишком уж выеживался.
Что ж, у нас как минимум есть улика, но жаль, что в свите не было толкового артефактора. Была среди имперских властелинов амулетов особая категория специалистов, которые могли считывать образы с вещей. Но таковые сейчас находились за тысячу километров от нас. Значит, придется работать по старинке.
— Я желаю вызвать жандармерию, — сказал я Столыпину, когда он закончил с Верицей и осторожно уложил ее на диванчик отдыхать. — Не хочу, чтобы слуги притрагивались к этому беспорядку. Пусть сотрудники все зафиксируют и оценят масштаб. Дело нужно предать огласке.
— Согласен, но...
Он резко замолчал, и мы одновременно повернули головы на шум, доносившийся от входной двери.
— Кажется, наши слуги пожаловали, — я поднялся.
И действительно, нерасторопная компания секретарей, горничных и камердинеров застыла на пороге, с ужасом взирая на бардак.
— Что... что здесь случилось? — пролепетала красотка Татьяна. — Господи, какой ужас...
— У нас были гости, — хмуро отозвался я. — И удивительным образом они не застали дома никого, кто бы им попытался помешать.
Камердинеры и горничные побледнели. Я не запрещал им отлучаться, но, право слово, не думал, что они так быстро решат познакомиться с красотами Земуна. Будь здесь полный штат слуг, шансов разгромить апартаменты у австрийцев было бы куда меньше.
Младшая секретарша Вера нервно заложила за ухо прядь волос.
— Я вызову полицию. Точнее, жандармерию.
— И свяжитесь с посольством, — добавил Столыпин. — Пусть предоставят контакты всех одаренных в радиусе ста километров от Земуна. Нам может понадобиться помощь.
Слуги принялись суетиться — хотели все прибрать, но я настрого запретил им прикасаться к беспорядку и согнал на кухню, чтобы поменьше наследили. И, словно издевка небес, в этот момент в квартиру зашел нагруженный пакетами с ресторанными блюдами курьер.
— Эво... — смутился он, оглядев наш бардак. — Княз в гневе?
Я велел Дине проводить его на кухню. Правда, сейчас всем резко стало не до трапезы. Курьер, в котором я узнал одного из официантов «Гладного вука», внимательно осмотрел бардак.
— Аустрийци? После инцидента?
Я коротко кивнул.