— Прошу прощения, я только закончил с вашим случаем, — сказал он. — Должен был закончить дежурство сегодня утром, но жизнь вносит свои корректировки. Итак, вас интересует юноша. Должен сказать, случай интересный.
— Жить будет? — выпалил я.
— Будет.
— Поговорить с ним можно?
Профессор Стефанович тихо рассмеялся.
— Ну, вы-то с ним поговорить можете. Только сомневаюсь, что в ближайшее время он сможет вам ответить. Сидоров ваш только после процедур. Как выражается молодежь, в полной отключке. И будить его я сейчас не советую — организм молодой, но ему здорово досталось. Пусть все идет своим чередом. Впрочем, раз уж вы здесь, господа, я хочу воспользоваться случаем и кое-что прояснить.
Я кивнул.
— Конечно. Нам сказали, что Никита был отравлен. Это так?
Профессор слабо улыбнулся и сделал щедрый глоток кофе.
— Это как раз и интересно, господа. Должен сказать, подобный случай я прежде изучал только в университете, еще в Москве, где проходил одну из практик. Ваш секретарь случаем не увлекался средневековой историей? Не проводил никаких экспериментов?
Мы со Столыпиным удивленно переглянулись.
— С чего бы ему? Вроде нет...
— Тогда вам будет интересно узнать, что господин Сидоров был отравлен классическим средневековым ядом. Рицином.
Рицин, рицин... Беладонну я знал, стрихнин еще. Мышьяк. О рицине как-то мало слышал.
— Что это за яд?
— О, классика! Рицин — это токсичное вещество природного происхождения. Он содержится в семенах клещевины и является побочным продуктом при производстве касторового масла. Этот токсин смертельно опасен для животных, так как нарушает белковый синтез, и организм не может нормально функционировать. Признаюсь, я о нем поначалу даже не подумал, однако мы провели все тесты, что входят в протокол диагностики. И удача была на нашей стороне! Дело в том, что у рицина есть одна важная особенность — он провоцирует иммунный ответ организма, запуская производство антител. Для обнаружения этого токсина достаточно сделать иммунопробу. Найти рицин гораздо проще, чем многие другие виды ядов...
Глаза профессора горели огнем страсти, какой бывает у ученого, наконец-то обретшего предмет своих долгих поисков.
— Что ж, слава Богу, — отозвался я. — Могло быть и хуже. Но как Никиту вообще могли отравить? Угрожает ли опасность остальным членам моей свиты? Может, нам подбросили какой-то предмет... Или письмо...
Стефанович снова отпил из кружки и замотал головой.
— Нет, через бумагу так серьезно отравить не получится. Летальность рицина сильно зависит от пути попадания в организм. В отличие от нервно-паралитических веществ, рицин не проникает через кожу, так что прикоснуться к ядосодержащему порошку не так опасно, как вдохнуть или проглотить его. Однако при проглатывании и вдыхании рицин не оказывает такого сильного токсического эффекта — нужны большие дозировки, — профессор понизил голос и подался вперед. — Между нами, реши я отравить кого-нибудь рицином, то попытался бы сделать ему инъекцию. Или уколол бы... Рицин эффективен, попадая в кровь. И это подтверждает протокол осмотра. Сестры заметили свежую рану на пальце вашего слуги.
Столыпин внимательно слушал профессора, но вопросов не задавал. Видимо, пытался сопоставить все детали.
— Раз это вещество растительного происхождения, выходит, его не так сложно достать, верно? — предположил я.
— Относительно. Но из всех видов химического и биологического оружия он самый легкодоступный. Сырье, то есть семена клещевины, а также оборудование и реагенты для извлечения рицина широкодоступны и законны. Рицин легко можно сделать в подпольной лаборатории. То есть знающий человек с этим справится.
— И много ли таких знатоков? — криво улыбнулся я.
— К сожалению для всех, достаточно. Но я действительно давно не слышал о применении рицина, господин. Кто бы это ни сделал, он неплохо сбил всех с толку.
Но следы в итоге не замел. Точнее, не пригляди за Никитой люди Лалы, у нас не было бы никаких ниточек. Может, именно поэтому и выбрали такой яд — хотели отвести подозрения от тайных служб Австрии? Или мы еще чего-то не знали?
Тоже мне, филиал Солсбери на выезде. Тьфу. А нам теперь все это разгребать.
— Благодарю за информацию, это повод задуматься, — кивнул я. — Но что скажете о самом Никите? Какие прогнозы?
Профессор залпом допил остатки кофе и с громким стуком поставил чашку.