первым выбравшийся из замка через образовавшийся на месте ворот завал.
Чтобы не быть заранее обнаруженными, они быстро взяли в бок от дороги и
припустили почти бегом сквозь невысокий кустарник к усадьбе кузнеца.
Монах и рыцарь успели вовремя. Два дюжих молодца в кольчугах уже
нагружали награбленным добром пегих лошадок де Пейна и красивого белого
жеребца пилигрима. А третий ходил вокруг стен деревянного дома и поджигал
факелом аккуратно сложенные охапки хвороста.
На этот раз брат Мори не стал молиться. Он дал знак рыцарю, и они
одновременно выскочили из-за кустов. Атака монаха была стремительной. Одним
огромным прыжком он преодолел расстояние, отделяющее его от ближайшего
противника, и точным движением опустил свой тяжелый посох на голову грабителя.
После чего тот рухнул без сознания, не успев даже вскрикнуть. Не давая врагам
опомниться, монах бесстрашно кинулся на человека с факелом, и, несмотря на то, что
тот выставил впереди себя большой кинжал, ударом посоха поверг наземь и его.
Гуго повезло меньше. Выбираясь из кустов, он зацепился за ветку и чуть-чуть
замешкался, что дало его противнику время выхватить меч. С гулким металлическим
звоном клинки встретились. Рыжебородый грабитель был старше, выше и тяжелее де
Пейна. К тому же, он мастерски владел мечом, что выдавало благородное
происхождение этого человека, поскольку в те времена только люди из властвующего
сословия имели право носить оружие и могли позволить себе с детства серьезно
упражняться в боевых искусствах.
Но и Гуго, будучи потомком старого франкского рода, хорошо управлялся с
длинным обоюдоострым клинком. Сколько он себя помнил, его учили обращаться с
оружием. С шести лет с ним каждый день занимался Жофруа Олеран, старый солдат,
ветеран дружины отца. Сначала маленький Гуго освоил детский деревянный меч,
потом настоящий кинжал, потом маленький, почти игрушечный, лук. Когда же, к
девяти годам, мальчик научился уже уверенно ездить верхом, его стали приучать к
тяжести доспехов и к владению коротким копьем. С десяти лет он также начал
осваивать небольшую палицу. В одиннадцать у него появился новый учитель
Арнольд де Валиньи, настоящий, хотя и безземельный рыцарь, побывавший во многих
битвах.
Длинное копье, короткий меч и тяжелого боевого коня де Пейну доверили только
в четырнадцать лет, когда Гуго стал одним из оруженосцев старого графа Теобальда
Шампанского. Но настоящий рыцарский меч де Пейн получил, как и все рыцари,
вместе с поясом и золотыми шпорами в момент посвящения. Произошло это в его
семнадцать лет. А потом последовали годы приключений: походы с караванами в
Испанию, служба при дворе короля Арагона, да и много чего еще…
А противник, между тем, уверенно наступал, нанося своим тяжелым мечом
мощные рубящие удары, от которых Гуго, так же, как и в поединке на лесной дороге с
Арчи де Веро, едва успевал уворачиваться. Хотя у противника на этот раз и не было
щита, но, помимо роста, массы и мышечной силы, он обладал и другим заметным
преимуществом над Гуго де Пейном: у рыжебородого поверх кольчуги был надет
прочный панцирь в виде перехлестывающихся металлических пластин, пришитых на
прочную основу из грубой кожи. Такой панцирь пробить мечом было почти
невозможно.
Но, опыт, полученный в опасных приключениях, не пропал для де Пейна даром.
На войне с маврами он научился нескольким хитрым приемам мечного боя, один из
которых и применил. Улучив момент, Гуго сделал молниеносное круговое движение
своим мечом, результатом чего явилось выпадение оружия из руки противника. И
острие клинка рыцаря тут же уперлось в незащищенный доспехом кадык грабителя.
Кольчуги в то время еще делались, по большей части, без капюшона, панцири — без
защитного стального воротника, а многие шлемы изготавливались без забрала.
Поэтому рыцарь во время боя мог прикрывать лицо и шею только щитом.
—Сдавайся, разбойник, или отправишься в ад! — Сурово произнес де Пейн.
—Я не разбойник. Я такой же рыцарь, как и вы, сударь. Перед вами барон
Бертран де Бовуар, — хрипло проговорил побежденный.
—Грабить мирных людей недостойно рыцаря, а тем более барона. Вы опозорили
это звание. И будете наказаны. — Гуго говорил жестко, и в его голосе не
чувствовалось и тени жалости к этому закованному в доспехи верзиле, похожему на
огромного рыжего кабана.
—Надо их связать, — сказал подоспевший брат Мори, уже раздобыв где-то
длинную веревку.
Монах тут же заломил, стоящему перед де Пейном и с ненавистью глядящему на
него детине, руки за спину и туго стянул их несколькими узлами. В это время один из
разбойников, оглушенный посохом пилигрима, начал приходить в себя. Гуго убрал
клинок в ножны и помог монаху связать всех троих грабителей вместе, спиной к спине
и обыскать их, чтобы отобрать все, спрятанное под одеждой, оружие. Оставив
обезоруженных разбойников привязанными к коновязи, Гуго с братом Мори
затушили, начавший уже разгораться, хворост, сложенный около бревенчатых стен, и
вошли в дом кузнеца, откуда все это время слышались крики о помощи.
Глава 4. Друзья
В просторной избе Норгов царил страшный беспорядок. Перевернутые
деревянные скамьи, разбросанная домашняя утварь и разбитая глиняная посуда
устилали пол комнаты. Старый кузнец, его младший сын Эндрю и служанка Аглая
были жестоко избиты и заперты в чулане, откуда и раздавались их крики, а дочка
Стефания в непотребной позе была прикручена веревками к ножкам стола. Гуго с
братом Мори быстро освободили этих несчастных, плачущих людей в изодранных
одеждах.
—Этот изверг забрал все мое добро и изнасиловал мою дочь! Я убью его! — Едва
освободившись, возопил старый Норг и, увидев связанного Бертрана де Бовуар,
схватился за толстую ржавую кочергу, прислоненную к притолоке.
Но его, уже занесенную для удара, руку вовремя перехватил, оказавшийся рядом,
монах Мори.
—Успокойтесь, любезный, не берите грех на душу! Ваше добро не успело уйти
далеко. Оно смиренно покоится в тюках, которые мы с благородным сеньором де
Пейном только что отобрали у разбойников. А что касается этого преступника, то
божья кара настигнет его очень скоро, вот увидите. Его будет судить сам граф
Шампанский, а он справедливый правитель. — Успокоил кузнеца странствующий
монах.
Тем временем Гуго пытался как-то утешить дочку Норга, худенькую
светловолосую девочку лет пятнадцати, которая теперь сидела на грязной ступеньке
крыльца, кутаясь в лохмотья, и громко рыдала, захлебываясь слезами. Ему было до
глубины души жалко невинно пострадавшего ребенка. Глядя на нее, Гуго вспомнил
совсем другую, хотя благородную и знатную, но такую же худенькую и
светловолосую девочку с большими голубыми глазами, встреченную им однажды в
юности. То была Кристина де Селери, первая любовь де Пейна. Да, когда-то сердце
юного рыцаря пылало от любви...
Но то время безвозвратно прошло. Несколько лет назад ему сообщили, что
Кристина вместе со всеми своими родственниками погибла во время осады одним из
могущественных соседей, маркизом Идрабаньо, замка ее отца, славного, но
небогатого рыцаря Ангерана де Селери, трубадура из Лангедока.
По дороге домой Гуго побывал на развалинах того небольшого деревянного
замка. Среди выжженных руин он нашел только маленькую иконку Девы Марии,
обгоревшую по краям, и берег ее теперь, как единственную память о погибшей любви.