– Мы это хорошо понимаем, ага, – почтительно ответил Ненко. – Но сегодня нас беспокоит судьба не этого человека, а наша собственная. Мы счастливы, что Аллах помог нам вырваться из рук неверных. Однако нам хотелось бы знать, когда мы сможем вернуться на родину.
– Я и пришел сейчас к вам, чтобы уяснить это дело, – склонил голову Азем-ага и проницательно посмотрел своими узкими цепкими глазами на Ненко. – Из наших разговоров в дороге мне известно, что ты, ага, и твои друзья служили в янычарском корпусе и два года воевали под Чигирином, где и я воевал. Стало быть, я вижу перед собой бывалых воинов, готовых отдать жизнь за ислам и величие падишаха! Так почему бы вам всем не послужить под моим началом в охранном отряде гетмана? У меня большая нужда в людях. Думаю, каменецкий паша Галиль, которому я подчиняюсь, не станет возражать… К тому же в этом году великий визирь Мустафа пойдет в новый поход против неверных. В этот раз, возможно, на Киев… Значит, через несколько месяцев мы все вместе в войске падишаха будем воевать с неверными. Поэтому я не вижу для вас нужды ехать сейчас на родину, чтобы через какой-нибудь месяц или два снова возвращаться сюда.
Ненко собрался было что-то ответить, но тут в разговор вмешался Младен, взглядом давая понять сыну, чтобы молчал.
– Высокочтимый Азем-ага, действительно, у нас были другие намерения, – начал седовласый воевода. – Мы хотели ехать домой… Но то, что ты сказал, заставляет нас, в частности меня, по-новому взглянуть на обстоятельства, складывающиеся помимо нашей воли. Если уже весною доблестное войско падишаха вновь тронется сюда, то нам и вправду незачем предпринимать такую утомительную поездку… Поэтому я останусь служить в твоем отряде, если ты предложишь достойное моим заслугам и званию место. Думаю, что и друзья мои поступят так же.
Ненко и Якуб удивленно переглянулись, но, услыхав последние слова Младена, расценили их как приказ и поспешили высказать свое согласие.
– Я рад иметь начальником такого доблестного воина, как ты, Азем-ага, – поклонился Ненко, который теперь вновь должен был стать Сафар-беем.
– Если в твоем отряде нужен лекарь, то я тоже могу предложить свои услуги, ага, – сказал Якуб, прикрыв веки, чтобы пригасить иронические искорки в глазах.
– Я очень рад. Итак, будем считать, что с этой минуты вы снова несете службу в войске падишаха. Вам выдадут оружие и все, что необходимо для жизни. Хотя должен вас немного разочаровать: с харчами в этом нищенском варварском краю достаточно туго. Большинство жителей разбежалось, а оставшиеся так обнищали, что у них порой действительно нечего взять… Но для нас с вами хватит!
Азем-ага встал. Начал прощаться. Новоявленные подчиненные вскочили, вытянулись в струнку. А когда Азем-ага ушел, обступили Младена.
– Не понимаю, отец, твоего решения, – сказал Ненко. – Главная наша задача сейчас – освободить Златку и семью Арсена. Ты сам так рвался в Болгарию, к своим гайдукам… И вдруг мы остаемся здесь!
Младен нахмурился.
– Вы слыхали, что говорил Азем-ага?.. Султан не ограничился двумя походами на Украину. Теперь он бросит, вероятно, еще большее войско, чтобы окончательно завоевать казачий край. Руснаки не знают об этом, и турецкое нападение может застать их врасплох… Мы обязаны сообщить им. Как хотите, это мой долг! Таким образом я помогу – и в не малой мере! – моим друзьям гайдукам, моей любимой Болгарии. Потому что наша судьба решается здесь, в степях Украины… Кроме того, подумайте сами, для освобождения Златки и родных Арсена тоже нужно время. За день или за два мы ничего не сделаем. К тому же – куда мы их повезем сейчас? В Болгарию? Это исключено, так как они захотят вернуться к себе, встретиться с Арсеном. А везти за Днепр – не довезем: у нас нет припасов для такой дальней дороги, а главное, нас очень быстро настигнет погоня. Нет, надо ждать весны! Уже недолго… Мы будем при Азем-аге, пока нам это выгодно. А что касается тебя, дорогой сын, то у меня возникла неожиданная мысль: не остаться ли тебе вообще в янычарском войске?
– Ну, я тебя совсем не понимаю, – удивился Ненко.
– Ты смог бы оказать Болгарии и ее друзьям неоценимую услугу: мы знали бы тогда самые тайные замыслы Стамбула, указы султана, приказы и распоряжения военных властей…
– Вот как?! Стоит подумать!
– Пусть извинит меня Якуб, что я так откровенно говорю, – воевода положил руку на плечо своему старому другу. – Может, твоему уху и тяжко слушать такие слова, потому как речь идет о том, чтобы расшатать, а если удастся, то и свалить страшного великана, который называется Османской империей. Ведь это твоя родина, Якуб!