Только вот проблема в том, что меня это не заботит. Ни капли. Потому что в голове стоит блок: Тимур Кадыров – чужой муж. Для меня это два стоп-слова. Сейчас гораздо больше волнует то, как бы быстрее исчезнуть с открытия, не вызвав подозрений ни у Тимура, ни у Славы. Мне нужно время, чтобы прийти в себя и перешагнуть через эту случайную встречу.
Она же единственная, да?..
Поведение Айлин не остается незамеченным мной и Славой, и мы синхронно отводим глаза в сторону. Только он – чтобы не смущать друга, а я – чтобы Тимур не заметил торжества в моих глазах.
– Мы пока не помолвлены, – сдержанно отвечает Слава, обнимая меня двумя руками, словно в кокон. – Но я активно работаю в этом направлении. Но раз уж подняли этот вопрос: Эмма, ты выйдешь за меня?
Второй раз за вечер я пугаюсь до смерти. Я не готова к такому повороту событий! Мы и пара-то всего ничего! И Слава обещал, что не будет давить и не будет торопить меня!
И как мне теперь ответить, чтобы не обидеть его?!
Тимур замер вместе со мной и ждет моего ответа. Испепеляет взглядом нас, поднимая волны ярости во мне.
Со стороны кажется, как будто мой ответ для него важнее, чем для Славы. Но зачем?! Зачем поднимать прошлое, если я ему была не нужна?! Незакрытый гештальт? Эгоизм? Какие мотивы плохо скрываемого поведения Тимура?!
Перевожу взгляд на «своего» мужчину и смотрю ему прямо в глаза. Он по-прежнему смотрит открыто, с нежностью и восхищением. И терпеливо ждет. Я не могу нанести ему удар и поступить подло. Не после того, как он столько заботился обо мне.
– Мне надо подумать, – мои губы трогает смущенная улыбка, и я незаметно выдыхаю, что нашлась с ответом. – И вообще, где мое кольцо? Где цветы? М?
Слава смеется. Открыто, несдержанно, слегка откинув голову назад. И его спокойствие настолько заразительно, что меня немного отпускает, и я тоже улыбаюсь.
– Будет тебе кольцо, дорогая. И цветы, и ресторан! Все, что захочешь. Ты только скажи, – Слава поглаживает большим пальцем запястье, а я хочу выдернуть ладонь из его руки. И не потому, что мне неприятны его прикосновения. А потому, что там, где меня касаются пальцы Славы, остаются ожоги от тяжелого взгляда другого мужчины.
– Они такие милые, правда, любимый? – заискивающе тянет Айлин, дергая Тимура за рукав.
Он наконец-то отмирает и вступает в разговор. Ну, или пытается.
– Я рад за тебя, Слава. Желаю вам счастья.
Говорит так, будто прощается, а в глазах – снова сожаление и тоска. Буквально на секунду, но мне хватает, чтобы снова порезаться об этот дьявольский взгляд.
На меня резко накатывает приступ тошноты, как во время токсикоза. Такие резкие эмоциональные качели все же накладывают свой отпечаток на мой уязвимый организм, и мне становится нехорошо. И малыш так рьяно тарабанит ножкой, что я охаю, с силой вцепляясь в предплечье Славы и слегка пошатываясь.
– Что? Эмма, что? Ты в порядке?
Мной не остается незамеченным, что Тимур на чистых инстинктах делает шаг вперед, не сводя с меня напряженного взгляда. Но его тут же одергивает недовольная Айлин – ее лицо буквально перекосило от злобы.
– Мне нехорошо, голова закружилась. Я отойду ненадолго.
– Я провожу.
– Нет, нет! Не стоит. Останься с гостями. Все нормально, правда. Я скоро вернусь.
Я ухожу в сторону дамской комнаты, провожаемая встревоженным взглядом Славы. Едва я вхожу, шумно выдыхаю и окатываю лицо пригоршнями холодной воды. Становится легче, тошнота отступает, как и липкий страх.
Но ненадолго.
– Ты беременна? – раздается от двери холодный и презрительный голос Айлин.
Эмма
Я не заметила, как она вошла, и поэтому вздрагиваю от неожиданности, застигнутая врасплох. На инстинктах, желая защитить свое сокровище, кладу ладонь на живот и встречаюсь в зеркале со взглядом жены Тимура.
– Б**ть, – не слишком интеллигентно припечатывает Айлин, морщась, как от лимона. – Значит, мне не показалось.
С силой, до судороги в пальцах цепляюсь в края раковины и мысленно стону от своей эмоциональной несдержанности.
Меня только что банально «развела» жена моего бывшего мужчины. Взяла на понт. А я, боясь быть разоблаченной, повелась.
Выпрямляюсь до ломоты в позвоночнике, задираю подбородок и разворачиваюсь к Айлин, едва не врезаясь в нее. Мы стоим друг напротив друга, прожигаем глазами и опаляем друг друга неприязнью.
– От кого этот ребенок, Эмма? – в голосе столько презрения и злобы, что я вспыхиваю мгновенно. Меня колотит от всей ситуации в целом, низ живота начинает тянуть, но я стараюсь абстрагироваться от этих ощущений.