– Глеб, отпусти меня. Или я закричу.
– О, как. Малышка подросла и показывает зубки? Брось, давай поболтаем. Тебе же нравилось. В конце концов, мы же не чужие люди, вспомним старые добрые, а?
Речь Глеба слегка заторможена, и он говорит невпопад. С каждой секундой он пугает меня все больше.
Все волнения за сегодняшний день не проходят для меня бесследно: низ живота снова резко обдает болью, и я, не сдержавшись, охаю и мысленно прошу сына потерпеть.
– А ты здесь каким боком оказалась? Приехала с очередным папиком? – Глеб смотрит на меня брезгливо, продолжая поливать грязью. Он не в себе, и мне не стоит огрызаться, поэтому я стараюсь разговаривать с парнем максимально корректно и спокойно.
– Я здесь как дизайнер этого ресторана. Это моя работа. И прекрати оскорблять меня, Глеб. Ты выглядишь жалко.
– Что, сломала мне жизнь и свалила подальше? Или же не смогла смотреть на то, как твой обожаемый е***ь выбрал не тебя? Попользовался и бросил?
Глеб бьёт прицельно по самому больному. Воображение незамедлительно подкидывает свежие картинки довольной Айлин с кольцом на пальце под руку с моим Тимуром. Вернее, уже не моим. Он, по сути, таковым никогда и не был.
Я снова пытаюсь вырваться. Если он так и дальше продолжит издеваться, то я не выдержу. Расплачусь. А я не имею права показать свою слабость и то, как меня задевают его слова. Только не перед Глебом.
Становится душно, воздуха катастрофически не хватает. Тошнота снова подкатывает, и если я не выберусь из липких и душащих рук Глеба, меня вывернет прямо на его пиджак.
– Нет, раз уж нас снова столкнули лбами, ты выслушаешь меня, зараза, – шипит Захаров, больно впиваясь в мои предплечья. Меня колотит так, что зуб на зуб не попадает, а ему все равно. Этот идиот не замечает моего состояния. – Я был с тобой только ради твоей базы. Твоих проектов. Я не собирался на тебе жениться. Никогда. Максимум, чего хотел-это трахнуть. Потому что на большее ты и не тянешь.
– Пусти! Пусти меня! Прекрати! Хватит! – выворачиваюсь, но меня бросает вперед, и я наталкиваюсь животом на сильное тело Глеба, и мы оба замираем.
Он тут же переводит ладони на мою талию, ощупывая её, а я застываю каменным изваянием, находясь на грани потери сознания. Дыхание вырывается из меня короткими толчками, а низ живота полыхает огнем.
Длинные пальцы Глеба шарят по моему телу, я трепыхаюсь, чтобы вырваться, но он стискивает сильнее. Приходится зажмурить глаза и терпеть. Одинокая слеза все же сползает по моей щеке, но Захарову на это нет никакого дела.
– Ты беременна? – их уст Глеба это звучит как… нечто противоестественное.
– Не надо, пожалуйста…
– Ахахаха, боже, – Глеб смеётся в голос, откидывая голову назад. Меня пугает не только его реакция, но и его поведение. Захаров определённо сошёл с ума. Он обезумел. – Ты в курсе, что тобой попользовались и бросили? Ты оказалась не нужна. Ты не его круга, Эмма. А сейчас ещё и залетела. Только вот Кадыров-то женат. И твой, – Глеб морщится, глядя на мой живот, как будто видит перед собой нечто омерзительное. – Плод ему не нужен. Айлин родит ему, если нужно, десяток таких детей. Ей за счастье. А твой так и будет смотреть на отца со стороны. Боже, Эмма, ты такая дура! Выбрала не того мужика. Вот если бы со мной…
– Отпусти ее. Сейчас же.
В голове начинает шуметь из-за ледяного и уверенного голоса Тимура. Пульс отбивает в ушах, а голоса становятся все тише, а мне все легче…
– О, а вот и папаша пожаловал…, – и это последнее, что я слышу, прежде чем провалиться в спасительную и долгожданную темноту.
Эмма
Мягкие, но настойчивые прикосновения к лицу заставляют вернуться меня к реальности. Но я не хочу. В ней меня ждет поехавший Глеб, не менее злобная Айлин и Тимур, который, если услышал то, что сказал мой бывший, будет задавать неудобные вопросы и добиваться правды.
А я не готова ее ему сообщать! Не хочу! Не потому, что испугалась Айлин, а потому, что ребенок свяжет нас с Кадыровым навсегда. Я буду вынуждена периодически видеться с ним, его женой, наблюдать за их счастьем, в то время как сама хотела бы оказаться на ее месте. Просыпаться в его объятиях, касаться этого сильного мужчину, целовать и шептать на ухо глупости. А потом к нам пришлепал бы босыми ногами наш сын и лег между нами, обняв одновременно обоих…
Я не хочу переживать те эмоции снова. Раз за разом при каждой встрече. Потому что моя психика не такая сильная, чтобы выдержать подобный мазохизм. Поэтому мне проще ампутировать воспоминания и любые контакты с Тимуром Кадыровым и попытаться жить дальше. Хотя бы с тем же Славой.