— Как вы видите, — любезно улыбаясь сказал Сайдзё, — я корреспондент токийской газеты. Дело в том, что недавно я с нашей экономической делегацией ездил в Южную Корею. Там мне приходилось встречаться с представителями различных кругов. И мне запомнилось это имя. Ким Сун Чхиль. С одним Ким Сун Чхилем у меня были деловые встречи… Вчера я приехал по служебным делам на Кюсю и, прочитав в вечернем выпуске газеты о задержании господина Ким Сун Чхиля, был поражен. Я хотел бы просить вас предоставить мне возможность повидаться с ним. Думаю, что если этот Ким Сун Чхиль окажется тем человеком, это будет весьма полезно и для следствия.
— Гм?.. В таком случае попробую доложить начальнику отделения, — сказал чиновник, снимая телефонную трубку. Он передал по телефону все, что ему сообщил Сайдзё, и, получив, видимо, положительный ответ, сказал:
— Прошу вас заполнить эту анкету.
Вскоре в комнату вошел полицейский. Он пригласил Сайдзё следовать за собой, и они направились по длинному мрачному переходу, выходящему во двор. Там они оказались перед высокой бетонной стеной, за этой стеной, очевидно, находился тюремный корпус. На наблюдательных вышках ярко блестели стекла прожекторов, горевших по вечерам.
Тюремного корпуса, находившегося за стеной, отсюда не было видно, но чувствовалось, что эта тюрьма охраняется строго. При мысли, что он сюда пришел повидаться с Ким Сун Чхилем, у Сайдзё почему-то сжалось сердце. Казалось бы, они враги. А между тем в ту ночь, когда они вместе были в море, у Сайдзё возникло что-то вроде дружеского чувства к этому смуглому корейцу с вдумчивым взглядом и спокойным лицом. И сейчас это чувство в нем снова пробудилось.
Помещение для свиданий находилось тут же. Оно имело наружный вход для посетителей и отдельный вход, со двора изолятора, для заключенных. Это была темная, почти пустая комната. Посредине стоял лишь длинный деревянный стол и две скамьи.
Вскоре ввели Ким Сун Чхиля. Вид у него был угрюмый и какой-то отчужденный. За последние два дня он резко изменился. Пиджак и рубашка на нем были измяты, щеки и подбородок заросли редкой щетиной, глаза были воспалены. И хотя сел он против Сайдзё так, что смотрел ему прямо в глаза, отчужденное выражение не покидало его лица.
— По-моему, я вас знаю, — заговорил Сайдзё. — Мы с вами встречались во время моего пребывания в Южной Корее в составе экономической делегации… В начале этого месяца. Кажется, это было в отеле «Сеул»? Или, возможно, на текстильной фабрике в Пусане?
Ким Сун Чхиль ничего не ответил. Сайдзё вдруг увидел, что надзиратель, присутствующий при свидании, приготовил блокнот. Ему ничего не оставалось, как попытаться мимикой дать понять Киму, что он явился для установления с ним связи.
— Скажите, что же произошло? — задал Сайдзё еще один вопрос.
Ким Сун Чхиль молчал.
— Я не допускаю мысли, чтобы вы вдруг вздумали приехать в Японию нелегальным путем. По-видимому, это какое-то недоразумение. Прочитав об этом в газете, я был просто поражен!
Ким Сун Чхиль по-прежнему молчал.
— Почему вы молчите? Странно. Мне кажется, что я с вами знаком… И, если я действительно имею дело с господином Ким Сун Чхилем… Я, собственно, приехал сюда удостовериться, чтобы поставить об этом в известность южнокорейское представительство в Японии и сообщить вашей семье. Надо же принять какие-то меры!..
И снова молчание.
— Вы меня не помните?
Опять никакого ответа.
Сайдзё перед отъездом сказали, что, если заключенный во время свидания будет вынужден молчать, то в крайнем случае пусть он постарается вручить связному шифрованную записку. Однако при надзирателе передать даже малейший клочок бумаги вряд ли было возможно. Тот ни на секунду не спускал с них глаз. Тогда Сайдзё решил испробовать последнее средство. Правда, оно напоминало детскую игру, но ничего другого не оставалось.
— Да, по-видимому, я ошибся, — сказал Сайдзё, обращаясь к надзирателю. — Это просто однофамилец. Но раз уж я приехал… Я захватил тут с собой сигареты для передачи. Разрешите их отдать этому человеку?
— Что ж, сигареты можно, — кивнул головой надзиратель. Сайдзё вытащил купленные им на вокзале пять пачек сигарет различных марок и положил на стол.
— Это я вам. Курите на здоровье!
Ким Сун Чхиль по-прежнему хранил молчание, но впервые в его глазах вспыхнул чуть заметный огонек. Одну за другой он брал сигареты в руки, внимательно рассматривал пачки, гладил их кончиками пальцев и снова клал пачки на место. Сайдзё почувствовал, что делает он это неспроста, Тогда он быстро взял одну пачку сорвал с нее бандероль, развернул серебряную бумагу и, положив пачку на самый край стола, сказал: