Дядька Адам кивнул на пруссов. Мужики из лесной засады уже не выглядели столь воинственно, как прежде. Оружие попрятано, в густых бородах появились широкие провалы щербатых улыбок. Гостеприимство, значит?
— Это хорошая идея? — на всякий случай уточнил Бурцев.
Лучник пожал плечами:
— Глянде сейчас нужен сильный союзник для охраны поселения от тевтонов. Так что по первоначалу нам помогут и кровом, и пищей. Но при одном условии: вы не должны присутствовать на наших обрядах и входить в Священный лес.
— Да ведь тут же кругом леса, дядька Адам! Кто ж их разберет, где священный, а где нет?
— Священный лес начинается там — на северном взгорье. Не ошибешься, пан Вацлав, — у его границ стоят две высеченные из камня фигуры. Это Брутен и Видевут — древние и славнейшие вожди моего народа. Герои прошлого защищают заповедный лес от чужих богов, а людей берегут от козней злого лесного духа Курхе. Главное для вас — не заходить за эти камни — тогда и беды не стрясется.
— Ладно, — кивнул Бурцев. — Остаемся.
Предложение пруссов он принял. А что оставалось? Не везти же Аделаиду обратно в Взгужевежу под крылышко пана Освальда? Обманывать чаяния соратников, рвущихся на родину, тоже не хотелось. Значит, нужно ждать подходящего момента, а, дождавшись, прорываться мимо Наревского замка.
Глава 6
Логово кунинга Глянды укрывали от посторонних глаз непролазные буреломы. Надежно укрывали: ни звука, ни движения, не даже слабенького дымка Бурцев не заметил, пока они не подъехали к поселению пруссов почти вплотную.
Немаленькое, но бедное и убогое лесное городище окружал крепенький тын из заостренных кольев. Узкая — едва-едва протиснутся телега или сани — калитка вела внутрь. На огороженной территории — несколько десятков хижин, поставленных на скорую руку, да кое-как отрытые к холодам землянки. В центре селения, на небольшом возвышении, стояли пара сараюшек для исхудавшей скотины, длинный навес для лошадей и два более основательных строения. Первое — вросшее в землю просторное языческое капище под плоской крышей. Второе — чуть поодаль — прямоугольный, крытый дерном дом вождя-кунинга. Обе постройки возводились просто: на кладку из камней ставился прямоугольный деревянный каркас. Стены и потолок — из жердей, щели законопачены глиной. Такая мазанка плохо сохраняла тепло, зато большой круглый очаг из булыжников позволял сжигать целые бревна. В качестве дымохода использовалась прореха в крыше или открытая дверь.
Собственно, городище Глянды и поселением-то назвать было трудно. Так… временный беженский приют в глухомани. Тевтоны в такие гиблые места не совались. Германскому братству Святой Марии требовались земли получше, побогаче, или выгодные со стратегической точки зрения. Вот там-то и ставили крестоносцы свои замки, соединяя их торными путями, годными для скорого передвижения крупных отрядов.
Когда-то, судя по словам дядьки Адама, у прусских вождей тоже были собственные замки — деревянные и поплоше, конечно, тевтонских, но все же… И поля были тучные, добрые, в плодородных, свободных от леса равнинах. И луга были, где паслись бесчисленные табуны лошадей, коих пруссы всегда ценили и почитали. И удобные выходы к Варяжскому морю, как именовали здесь Балтику, тоже были. И боги бескрайних холодных вод Аутримпо, Потримпо и древний Тримпо вместе с бородатым покровителем мореплавателей Бардойтом благоволили пруссам. И владыка земли Пушкайто, и бог богатства Пильвисто…
Увы, с появлением на землях Пруссии хорошо вооруженных и организованных крестоносцев те счастливые времена безвозвратно канули в лету. Жалкие остатки пемеденов, вармцев, нотангцев, бартцев и прочих прусских племен — обескровленные, вымирающие, едва спасшиеся от поголовного истребления и избежавшие принудительного онемечивания, прятались нынче в таких вот лесных общинных схронах, где никогда не будет человеку привольного житья и где вынужден он таиться, подобно загнанному облавой зверю.
Лагерь производил гнетущие впечатление. Он словно пропах, пропитался насквозь нищетой, отчаянием и унынием. Едва въехав в узкие ворота, Бурцев наткнулся на развалившиеся сани с нехитрым скарбом. Тощая кляча уже распряжена, но еле держится на ногах. Новые, видать, беженцы: только-только прибыли. Еще одну семью придется куда-то определять кунингу Глянде. Семью неполную: мужика не видать. Зато из-под рваного одеяла высовывается худющий пацаненок лет пяти. Обсасывает мокрый снежок вперемежку с грязью, пытаясь хоть как-то унять голод, смотрит вокруг выпрашивающим взглядом. Точнее, смотрел… Только что смотрел, а в следующую секунду ребенка вдруг накрыла черным одеялом и уволокла куда-то на дно саней тонкая как спичка материнская рука — не высовывайся, дитятко, — дольше проживешь. Бледное лицо женщины мелькнуло над тележным бортом и тоже скрылось в груде барахла. Исхудавшее лицо так похожее на череп вездесущей старухи с косой…