После той ночи, мы не могли вылезти с Сеней из кровати почти сутки. Видимо, восполняли то, что потеряли за эти несколько лет. Парень был ненасытен и в какой-то момент я даже запереживала, что не вынесу такого накала. Стоило мне только подумать об этом, как Арсений что-то делал со мной и я уже просила его о большем и ни в коем случае не останавливаться.
Утром тридцать первого декабря, мы собрали вещи и заехали в магазин. Охренели от количества людей, но все же собрали все необходимое, отстояли очередь, а потом загрузили покупки и выдвинулись в путь.
Ехать предстояло недолго, поэтому мы сразу же отправились на машине парня за город. И, видимо Сеня как-то резко осознал всю серьезность происходящего, потому что неожиданно произнес:
— Роозочка, я что-то переживаю.
— Слиться решил? — я стараюсь сдержать улыбку и подыгрываю ему. — Вот так просто сдаешься?
— Ты что? — удивленно переспрашивает он. — Как я могу?! Такой долгий путь, чтобы что? Слиться, как будто это ничего не значит для меня?! Вот, что я хочу тебе сказать, родная: не дождешься. Все, сказала “согласна”, будь добра, отвечай.
— Не переживай, Сень, — стараюсь говорить как можно мягче. — У меня мировые родители, а с мамой ты вообще знаком, бояться нечего.
— Думаешь? Слушай, хорошо, что твоя мама не поняла, что я — тот самый придурок, который таскал тебя по идиотским свиданиям, а потом еще и устрицами накормил, от которых тебя рвало.
— Э-э, — я спешу отвернуться к окну, но Сеня все понимает:
— Что? Она поняла, да?
— Да, милый, — оборачиваюсь и стараюсь улыбнуться как можно беспечнее. — Но тебе переживать не стоит. Я маме все рассказала. И про козу-Вику и про то, что ты тоже в общем-то не фанат экстрима и делал это все из-за меня.
— Ну хорошо, успокоила.
Замолкаем, слушаем радио, в котором играет новогодняя мелодия одна за другой.
— Интересно, я тоже буду так переживать перед встречей с твоими родителями.
— Наверное, — пожимает плечами Сеня.
— А что они знают про меня? — спрашиваю с интересом.
— Да, в общем-то, все. Что ты фанатка экстрима и адреналина, что я водил тебя на свидания, а сам потом накатывал успокоительное после них.
Молчим. Сеня внимательно смотрит за дорогой. Я внимательно смотрю на свои сложенные на коленях руки. По радио бесячий “Джингл беллз”.
— То есть получается, когда я приеду к ним, они будут знать, что я — та самая эсктемальщица-идиотка, которая заставляля тебя прыгать с тарзанок, а потом еще и бросила самым наглым образом, не оценив всех твоих достоинств и всего, что ты для меня “сделал”?
— Э-э… — Сеня не решается мне ответить.
— А на кольцо остался чек? — спрашиваю задумчиво.
Неожиданно Арсений находит мою руку на колене и сжимает ее:
— Все будет хорошо, Ириш, — украдкой смотрит мне в глаза и улыбается.
— Когда так говорят, значит, ничего хорошего не будет, — произношу я и стону на всю машину.
— Ну все, Ир. Давай серьезно: я рассказывал о тебе родителям. В смысле о том, что было после корпоратива. Они знают, что все было не так, как нам тогда казалось. Знают, что мы разобрались во всем. Знают, что я люблю тебя и хочу связать свою жизнь с тобой, понимаешь? Важно ведь только это!
— Думаешь? Значит, говоришь, все должно быть хорошо?!
— Все будет хорошо и даже еще лучше!
Остаток дороги проводим смеясь и обсуждая поездку к родителям Сени. Когда подъезжаем к дому моих родителей, Арсений улыбается и подмигивает мне, заметно успокоившись.
Мама встречает с распростертыми объятиями. Папа с фразой:
— “Наконец-то мы познакомимся с тем, кто доводил Иришку до белого каления”, — протягивает руку и жмет ее Арсению, пока я неистово покрываюсь красными пятнами.
Папа у меня мужик со специфическим юмором, не всегда понятным. Вообще он беззлобный, но пожимая руку Сене, проходится по нему сканирующим взглядом. Папа, что с него взять?!
Мой ненаглядный нервничает, но держится.
Быстренько проходим в дом. Тут уже во всю пахнет невообразимыми запахами. Очевидно, мама запекает свою фирменную утку. Еще пахнет выпечкой и апельсинами. В гостиной стоит наряженная настоящая ель. Это удивляет меня, ведь у родителей уже несколько лет была искусственная, но, видимо, в этот раз они решили устроить прямо-таки самый настоящий праздник, все как в лучших традициях.
Именно поэтому в доме помимо еды витают настоящие ароматы Нового Года и Рождества.
Мама утягивает меня на кухню, где все столы заставлены блюдами, пока папа отправляется показывать гостю свою коллекцию ножей.
Ладно, ножа там всего три, но они очень дороги моему отцу. Хотя, полагаю, что потянул к ножам он Сеню не из гордости. Вероятнее всего это тактический ход на деморализацию противника.
Мама сразу закидывает меня кучей вопросов, но неожиданно замолкает и берет мою руку, на которой надето помолвочное кольцо:
— Ириш, это то, что я думаю? — спрашивает она, а у самой улыбка до самых ушей.
Я открываю пакет и начинаю разбирать его.
— Ага, — отвечаю ей такой же улыбкой и мама притягивает меня к себе для теплых объятий.
— Ну наконец-то! Я уж было думала, что не случится.
— Мама! — возмущаюсь я.
— Что мама? Я не молодею, знаешь ли!
— Сказала та, которая выглядит, как моя старшая сестра, — фыркаю я, а мама заливается девичьи румянцем.
— Я, между прочим, внуков нянчить хочу.
— Ага. И пилить меня, как правильно воспитывать детей, — бурчу я себе под нос.
— Ну а кто тебя будет пилить, если не я? — журит меня по-доброму. — И в конце-концов, возраст, знаешь ли!
Отворачиваюсь и закатываю глаза, возвращаясь к пакетам.
— Ты мне еще начни анекдоты про сорок кошек травить.
— И начну! Ты ж одичала совсем одна. Когда у тебя были последний раз отношения? — мама принимается помогать мне разбирать продукты.
— Не помню, мам. Давно. Да если и были, то так, мимолетные.
— Вот именно! Мне кажется те, старые отношения с Арсением и были твоими последними “нормальными”.
— Они были какими угодно, но не “нормальными”, — прыскаю я.
— Зато теперь у вас есть шанс сделать все правильно, — подмигивает мне.
Глава 19. С Новым Годом!
— Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым Годом!
Под звон бокалов, захмелевшие и счастливые, целуемся с родителями. Поздравляем друг друга, желаем всего-всего.
Вообще, вечер выдался безумно теплым. Сеня, поначалу еще нервничавший, примерно через час после приезда спелся с моим отцом. И вот папа уже называет Арсения “сынок”, а Сеня расплывается в счастливой улыбке со своим “папа”.
На новость о том, что мы с Савельевым собираемся пожениться родители отреагировали бурно и ярко. Мама, до этого державшаяся немного в стороне, вдруг расцвела. Сейчас должен настать черед тирады о том, что “уже пора бы”, упоминание про сорок котов и просьбы не затягивать с внуками.
Но нет, мама держалась до последнего.
В двенадцать мы выходим на улицу, чтобы посмотреть салют.
Под яркие вспышки на небе Сеня притягивает меня к себе и обнимает со спины.
— Я так люблю тебя, Розочка, — шепчет мне в макушку.
— Совсем скоро я перестану быть Розочкой, — усмехаюсь, напоминая о том, что в скором времени я буду носить другую фамилию.
— Ты всегда будешь моей Розочкой, — произносит томно.
— Ну хорошо, — сдаюсь я. — Розочка, так Розочка.
Ну какой смысл бодаться с ним? Это делать попросту бесполезно, все равно что бороться с ветряными мельницами.
Родители заходят в дом, а мы решаем остаться в беседке и поболтать. Что-то наэлектризованное происходит в воздухе. Явственно ощущается некая нить, связь, образовавшаяся между нами.
Я в очередной раз задумываюсь о том, как интересно сложилась судьба. Ведь если бы тогда, несколько лет назад, мы поговорили обо всем — что бы произошло? Поняли бы мы свои ошибки, получилось ли у нас начать все с начала?