— Это здорово. Я рада, что у тебя получилось, — без тени усмешки, совершенно искренне, говорю я. — А готовить ты где научился?
— У меня там работает крутой повар — Ник, вот он и научил меня, как готовить некоторые блюда. Он очень интересно рассказывает, поэтому запомнить и заново воспроизвести не сложно.
— Мне было очень вкусно, спасибо, — снова говорю начистоту.
Савельев аж зарделся, видимо не рассчитывал на мою похвалу. После шикарного завтрака, он поднимается и направляется к раковине.
Я подрываюсь и перехватываю его, хватаясь за тарелку:
— Я помою посуду.
— Нет, я! — Он не отдает мне тарелку и тянет на себя.
— Ты готовил — я мою. Все честно, — давлю свою линию.
— Честно — не честно, дай поухаживать за тобой! — не сдается.
— Ты — мой гость. Оставь, я сама.
Это логичный и вполне ожидаемый исход, потому что тарелка падает на пол и разбивается на осколки.
— Это на счастье, — хрипло говорит Сеня.
И только тут я понимаю, как непозволительно близко мы стоим друг к другу. Я слышу его запах, такой родной, такой знакомый. Чувствую тепло его тела и меня безумно манит к нему. А ведь я скучала по нему, часто вспоминала, следила за его соцсетями, выискивая фото с какой-нибудь шваброй, но ничего этого не было. Никакого компромата.
Сеня облизывает свои губы и резко притягивает меня к себе, одним махом выбивая из моей груди воздух. Я капитулирую моментально, без какого-либо сопротивления. Поддаюсь этому парню.
Его губы накрывают мои в нежном, каком-то невероятно голодном поцелуе. Руки Сени сминают футболку на моей спине и сильнее вдавливают в свое мощное тело. Все, что мне остается — запустить руки ему в волосы и ответить на этот горячий поцелуй.
Мы никогда так не целовались с ним. Как будто сто лет тосковали друг по другу и вот, наконец, дорвались. Все, что я сейчас чувствую — это волна, которая накрывает меня с головой и утягивает в свою пучину.
Я не успеваю даже подумать о том, что происходит, как слышу звонок в дверь.
— Я открою, — хрипло говорю я и отлипаю от этих нежных губ.
— Я сам, — не дает мне этого сделать Сеня. — Тут везде осколки. Замри.
И я, черт возьми, замираю. Вот только сердце мое галопом отправляется вскачь.
Арсений уходит, и я слышу звук открываемой двери.
А следом громкое:
— До-о-ча.
— Мама, — шепотом произношу в панике.
Это все чертова вилка.
Я же говорю — не к добру!
Глава 10. Плюшками балуемся
— Ох и намело сугробов там! А чего это вы тут делаете? — мама не церемонясь заходит в кухню и замирает в дверном проеме.
— Плюшками балуемся, мама, — я зависаю с кислой миной, присаживаюсь на пол и начинаю собирать осколки.
Затем в дверях появляется Сеня, смещает маму и заходит внутрь, тут же присаживается на корточки и помогает мне собрать осколки.
Быстро справляемся и Савельев, как умный мальчик, ретируется в комнату, оставляя нас наедине с мамой.
— Это кто, доча? — спрашивает она заговорщически.
— Санта-Клаус, — бурчу я и устало падаю на стул.
Ну а что? И ведь не соврала же.
Мама занимает стул, на котором ранее сидел Сеня и подпирает кулаком подбородок.
Моя мама родила меня в двадцать лет, и сейчас, под пятьдесят, она выглядит очень хорошо. Следит за собой, стабильно ходит к косметологу, на всякие массажи и так далее. Одеваться она тоже старается по-модному, но без фанатизма. Именно поэтому на ней сейчас стильные черные джинсы, кашемировый свитер и пальто, которое она складывает и вешает на спинку стула.
— Так где ты его нашла? — спрашивает она и при этом ее глаза блестят от нетерпения.
— Это не она меня нашла а я ее, — довольный собой говорит Сеня и заходит в комнату.
Он надел красные штаны из-под костюма, а вот верх надевать не стал. Вроде как я понимаю его: во-первых в нем реально жарко, а в квартире, так-то очень тепло, во-вторых эти вещи дико синтетические и раздражают кожу даже без прикосновений к самой коже, но черт возьми!
Ну нельзя быть на свете сексуальным таким!
Мама, смущаясь, глядя на красные штаны, восхищается:
— Ты погляди! И вправду Санта-Клаус, — а после смущенно отводит глаза.
Все замолкают, а Сеня осматривает комнату на предмет еще одного стула, но не найдя его, решительно подходит ко мне, поднимает как пушинку, садится сам, а затем сверху сажает меня. И довольный собой подмигивает.
Я чувствую жар его тела и ощущаю, что просто плавлюсь рядом с ним. Черт, это же настоящая пытка! Я не смогу долго сидеть на нем и делать вид, что меня все это совершенно не беспокоит.
Потому что мое сердцебиение начинает зашкаливать, того и гляди потеряю сознание от тахикардии. Или от этого сумасшедшего запаха, исходящего от бывшего парня.
Но видимость беспечности отыграть надо, поэтому я закидываю руку на плечо Сени и сжимаю ее в кулак.
— Простите, а как вас… — начинает мама.
— Арсений я, — вежливо кивает бывший. — А вас как зовут?
— А я Марина Васильевна, — рдея, отвечает мама. — Но можно просто Марина.
— Очень приятно, — кивает Сеня.
— Ой, мне кажется, или у Ирочки когда-то был парень Сеня…, — мама почесывая подбородок, начинает хмуриться, вспоминает.
Мама дорогая… хаотично гоняю мысли в только что проснувшемся мозгу, пытаясь вспомнить, что я там наплела ей про Савельева. А я ведь рассказывала… в красках. Обо всем. Вообще! Ох, что сейчас будет.
— Саня! — выпаливаю я. — То был Саня!
— А-а-а, — тянет мама, глядя на меня недоверчиво. — Да, точно, Саня. Знаете, Арсений, он был таким неприятным типом!
— А что, вы были знакомы? — аккуратно спрашивает он маму, а сам косится на меня.
— Ох, нет, слава Богу! Но это был совершенно безбашенный тип, который таскал ее на жуткие свидания. Да я после них Ирочку валерьянкой отпаивала. Представляете — он заставлял ее кататься на воздушном шаре и прыгать с тарзанкой. Он совершенно не подходил нашей Ирочке. Скажите, Арсений, а вы не такой? — уточняет мама аккуратно.
— Что вы, Марина! — Сеня возмущается так наигранно, что хочется скривиться и выкрикнуть знаменитое: “Не верю!”. — Я даже высоты боюсь! Но с тарзанки готов прыгнуть только ради Ирочки.
Это “Ирочка” было сказано с сарказмом. Так, что я поняла — мне конец.
— Хорошо, что она недолго с ним встречалась! — давай уже, мама, добивай меня.
Кажется, я сейчас сгорю от стыда. Ну да. Я жаловалась маме. А кому, простите, мне еще было жаловаться? Подруга моя оказалась змеей, подливающей масла в огонь, друзей особо у меня не было, а мама — это мама.
— Что это я! — спохватываюсь. — Мама, чай будешь? А карбонару?! Сеня приготовил.
— Сеня?! — ахает мама. — А я думаю, что за потрясающий запах витает в квартире. Даже удивилась. Ирочка ведь не особо сильна в кулинарии.
Отлично, мама, уж лучше прокатись по мне, чем снова поднимай историю о бывшем, “который не подходил”.
— Так будешь, нет?! — спрашиваю грубее, чем нужно.
— Ох, нет, Ириш, ты же знаешь, что у меня диета.
— У меня есть отличный рецепт вкуснейшего пп-шного пирога на твороге с сахарозаменителем. Можно приготовить с персиком и тогда получится более влажным, — встревает Сеня.
Влажным… Сглатываю тихонько, чтобы не выдать себя.
Мама цокает языком и обращается ко мне:
— Я уже его люблю, — и далее Савельеву: — Арсений, буду счастлива попробовать этот десерт!
— А ты вообще зачем приехала? — Я решаю прервать этот обмен любезностями.
— Просто в гости заскочила. А что нельзя? Тем более я тут, рядом была, — отмахивается мама и встает. — Что ж, Арсений, буду рада видеть вас на Новый Год.
— Мама!
— Не мамкай! — передергивает меня мать и далее любезничает с Савельевым: — Обычно мы отмечаем Новый Год за городом. Приезжает вся семья. Мы жарим шашлыки, устраиваем конкурсы. В общем, Арсений, мы с отцом Ирочки будем ждать вас в гости. Приезжайте, места всем хватит.