– Ритуся, ты спишь?
– Блин, ты видела сколько времени? – Ритка громко зевнула.
– Всего одиннадцать вечера, – ответила я, – ну раз спишь…
– Да ладно, я уже не сплю. Просто побегала вечером, потом пришла домой, захотелось есть…, чтобы не думать о еде, я легла спать, – сказала подруга.
Очень логично, лечь спать, чтобы не наесться на ночь. Только Ритке могло прийти такое на ум. Вдруг в ухо мне понеслось многозначительное чавканье.
– Ритка, ты что там делаешь?– обеспокоенно спросила я.
– Ем, – мрачный голос Ритки был преисполнен вселенской тоски, – я безвольное толстое существо, не способное прожить без пищи дольше двух часов.
– Ритусь, выпей водички, и все, – я постаралась утешить подругу, которая с аппетитом жевала мне прямо в ухо.
– Поздно, Женька. Я толстая корова. С целлюлитом на заднице, – хруст сменился прихлебыванием. Ритка что-то пила.
– Надеюсь это вода? – осведомилась я.
– Не-а. Это молочный коктейль. Я его спрятала на черный день в тумбочке. И вот он. Черный день. Он наступил, – Ритка громко рыгнула.
Мой громкий хохот напугал Кота. Кошак встрепенулся на кровати и вопросительно посмотрел на меня.
– Тебе смешно, – мрачно сказала подруга, – а мне ни грамма. Я толстая. Хорошо тебе. Ты можешь и есть и не есть. И все у тебя замечательно. А я…, – Ритка снова рыгнула.
– Ты не толстая, ты аппетитная, у тебя красивая фигурка. И тебя любит Денис, – улыбаясь, подбодрила я подругу.
– Вот только это и радует.…Но как представлю, что он увидит меня без одежды…, ой, мама, дорогая!– в голосе Ритки я услышала панические нотки.
– Значит не надо спешить с этим, – уверенно сказала я, – ты должна чувствовать себя комфортно в такой момент.
– Блин, Женька! – вскрикнула Ритка, – мы вместе целых два месяца. Ему уже восемнадцать исполнилось. Он хочет…ну, ты поняла чего. Мы целуемся, а у него в штанах как камень положен, – шепотом добавила Ритка.
– Рита, не спеши, пожалуйста, – мне почему-то не нравилась идея Ритки переспать с Денисом только потому, что ему страшно хочется интима. Было в этом что-то неправильное. Снова послышалось чавканье.
– Ты что там ешь? Что-то еще на черный день было отложено? – спросила я подругу.
– Картошка жареная, – ответила с полным ртом подруга.
– Картошка? – моя челюсть отвалилась от удивления. И тут меня сразил приступ гомерического хохота. На другом конце провода послышался странный звук, похожий на хрюканье. Ритка смеялась с набитым ртом.
Мы поболтали еще немного. Я еще раз попыталась уговорить подругу не спешить с близостью. Все-таки это очень ответственный шаг. А Рита, донельзя влюбленная, явно шла на это под давлением Дениса. Но разве мог по-настоящему любящий мужчина принуждать к этому? Спросить, а уверена ли Ритка в чувствах Дениса, я боялась. Боялась обидеть подругу и испортить отношения перед самым праздником. В конце концов, это ее личное дело. Меня не должно касаться вообще. Но почему-то в глубине души мне не нравились их отношения. Было в них что-то однобокое.
Уже засыпая, я тихо пожелала спокойной ночи Коту и хранителю. И всю ночь мне снился желтоглазый демон, от которого я пряталась в объятиях Дивена. Это был самый чудесный сон за последние несколько месяцев.
11.Выпускной
Следующее утро выдалось суматошным.
Мама с утра находилась в предобморочном состоянии, так как наш парикмахер Олег слег с ангиной, а больше никому моя родительница не доверяла свою голову.
– Ну как, как он мог? – стонала мама, набирая очередной номер парикмахерской, которые ей в изобилии скидывали ее подруги. И везде мама слышала один ответ – мест нет.
– Сударыня, – гнусавый голос был снисходительно ироничен, – завтра выпускные по всему городу. Вы долго спали, уважаемая.
– Идите к черту! – рявкнула мама, бросая трубку, – спала я долго! О, Боже. Что, ну что нам делать?
– Ой, Аллочка, завей кудри. Женька может хвостик сделать…, – папа резко замолчал. Мама, обычно очень спокойная, смотрела на папу так, что мой отец захлопнул рот на полуслове и принялся с удвоенным усердием размешивать сахар в чае.
– Миша, ты совсем ку-ку? Какие кудри? Какой хвостик, едрит твою налево! – казалось еще чуть-чуть и мама взорвется.
Нервозность мамы передалась и мне. Что толку прийти в красивом платье, если на голове серое уныние. А с волосами, как и с фигурой, мне не повезло по крупному. Мышиного цвета субстанция, не поддающаяся укладке, которая лежала как ей вздумается, и норовила принять вид вороньего гнезда при малейшем дуновении ветра, украшала мою голову и в народе именовалась волосами. Неоднократно я пыталась покраситься в нежного блондина, подражая Ритке, которую сама природа наградила роскошными, пшеничного цвета локонами. Но всякий раз моя шевелюра принимала или ядовито розовый оттенок, или нежно болотный. И каждый раз я опрометью бежала к Олегу, чтобы он за немаленькие деньги исправил мои творческие порывы. Олег только хихикал на мои просьбы сделать мне красиво на голове. Он с милой улыбкой начинал перечислять все недостатки моих волос, которые мешали осчастливить меня модным окрасом. Это и тонкость волос, и какая-то там их забитость, и структура не та, и ослабленность. После его речей я вообще удивлялась, каким чудом что-то растет на моей макушке. Он красил меня исключительно без аммиачными красками, делал это долго, и только тогда, когда закрашивал розовый карнавал. Потом, обычно в самом конце сия мероприятия, Олег вставал передо мной с ножницами и долго разглядывал мою челку. Да, челка это мое больное место. Стригла ее я всегда сама. На глаз. И глаз у меня, по словам Олега, был не только косой, но и кривой и явно под углом в девяносто градусов. Он аккуратно ровнял, как он называл «штору» над моим лбом, попутно сетуя на мое нежелание от нее избавиться. Но в моей голове где-то прочно засела мысль – без челки я буду еще смешнее, чем есть. Всякий раз, когда меня одолевала шальная мыслишка, а не срастить ли к чертям собачьим челку, я подходила к зеркалу, поднимала ее наверх и придирчиво рассматривала себя. Результат такой манипуляции мне категорически не нравился. Да и что греха таить, я вообще не находила в себе хоть каких-то привлекательных черт. Но после посещения Олега моя внешность все-таки менялась в лучшую сторону.