А я и сам тут человек случайный. Оно ведь как все началось… Нас в какую-то деревеньку под Переделкино отвезли на плановые учения. Фикция, конечно, но начальству виднее. Так дернул же меня черт в одну избушку заглянуть! Что-то там мелькало у входа… То ли свинья полосатая, то ли собака с пятачком, то ли вообще коза, но тогда хвост у нее слишком длинный и вроде как с кисточкой. Я капитану говорю, дескать, не могу терпеть, «мокрое дело», сбегаю за избушку и назад. Получил добро, а сам схитрил, в дверь зашел. Внутри обычный разгром, паутина, грязь, мусор, наверняка бомжи не раз ночевали. Вот только крышка погреба скрипнула… Ну интересно же!
Полез, дурак… Погреб как погреб. Стены сырые, не видать никого. А в этот момент какая-то зараза крышку и захлопнула! Темно! Страшно! Да и злость в придачу… Это кто ж у нас в стране с младшим лейтенантом милиции такие шутки шутит? Поорал, постучал, слышу, идет кто-то… Открывается крышка, и на меня смотрит Яга. Ну, я тогда с ней еще знаком не был. Выхожу, извините, гражданочка, спасибо за помощь и все такое, глядь, а изба-то не та! Все чистенькое, вылизанное, везде дорожки полосатые лежат, кот здоровенный мурлычет. Я к окошку – мать честная! А там город, как на картинках в учебнике по истории. Меня аж пошатнуло… Спасибо бабке – чаем отпоила, выслушала, в психушку не сдала, а взяла меня под ручку и отвела прямиком к царю.
– Никитушка, что ж ты задумался, сокол ясный? Что ж ты буйну голову повесил? Вон и самовар поспел, давай-ка поужинаем, поговорим, может, я тебе чего и присоветую.
– Спасибо, бабушка Яга. Там у нас Митяй-то еще не приходил?
– Нет, касатик. Да ведь ты ж его вроде сам куда по делам отправил?
– Отправил я его на базар за покупками, а потом велел идти в кабак, смешаться с народом и послушать… Может, что путное и принесет.
– Принесет он, как же… – хмыкнула бабка. – Его бы из кабака кто принес. Ну, с базара-то он заезжал, вон две корзины в сенях товаром да съестным битком набиты. Видать, заскочил, пока мы допрос вели. А сам-то раньше ночи и не покажется. Уж ежели Митька до кабака дорвался – на своих ногах его не жди!
– Он слово давал.
– И десять даст. У каждого мужика своя слабость есть: кто на деньги падкий, кто на баб, а ему лишь бы до чарки дотянуться, а там хоть трава не расти.
– Леший с ним, – поморщился я, – придет, разберусь. Что у нас там на ужин?
После чая мы с Ягой уселись друг напротив друга и по обоюдному согласию решили, что дьяк Филимон тоже вор.
– А кто ж сейчас не вор? Уж коли они все трое при казне обретались, то у всех рыльце в пушку. В пыточную их надо, заплечных дел мастера быстро выбьют, кто сундук-то стащил.
– Это верно… Побоями из человека любые признания выдавить можно. Но я не понимаю, зачем?
– Как зачем? Чтоб деньги возвернуть!
– Я не об этом. Зачем их вообще красть?
– Никитушка, – прищурилась Баба Яга, – а ты у меня не заболел часом? Как это – зачем красть? Ты что ж, не знаешь, зачем воры крадут?!
– Знаю, но я о другом. Положим, что боярин Мышкин, заведуя охраной, может иной раз заскочить в хранилище и тайком от дьяка или казначея сунуть в карман горсть монет. Казначей вполне может запутать всю систему налогообложения, выписать жалованье на фиктивных лиц, подчистить бухгалтерию, добавить лишний нолик, округлить, утрясти – и тоже иметь свой стабильный доход. Дьяк, возясь со всеми бумагами, вполне способен «потерять» ведомость, не сообщить об увольнении со службы, задержать общее жалованье стрельцов на недельку-другую, дав на это время деньги ростовщику, элементарно обсчитать – и будет хорошо жить на проценты. А вполне возможно, что эти трое попросту объединились и крутят свою мафию, покрывая друг друга.