4 июня 1815 года Александр I прибыл в Хейльбронн, где находилась главная квартира русской армии. Потом император рассказывал Стурдзе: «Первым моим движением было взять книгу, которая всегда со мною; но отуманенный рассудок мой не проникал и смысл читаемого; мысли мои были бессвязны, сердце стеснено. Я оставил книгу и думал, каким бы утешением была для меня в эту минуту беседа с сочувствующим душевно мне человеком. Эта мысль напомнила мне о вас и о том, что вы мне говорили о г-же Крюденер, а также и о желании, высказанном мною вам, познакомиться с нею… Не успел я остановиться на этой мысли, как услышал стук в дверь. Это был князь Волконский; с видом нетерпения и досады он сказал мне, что поневоле беспокоит меня в такой час только потому, чтобы отделаться от женщины, которая настоятельно требует свидания со мною, и назвал госпожу Крюденер… Мне казалось, что это сновидение… Я принял её тотчас же».
Через два дни император переехал в Гейдельберг. Неподалеку от его дома поселилась и баронесса. По вечерам Крюденер беседовала с императором, и эти разговоры разгоняли его тоску. Когда русские войска вошли в Париж, Александр I пригласил туда баронессу. Она остановилась в отеле, недалеко от Елисейского дворца. Они вместе проводили вечера в беседах. Когда император не мог встречаться с баронессой, он обменивался с ней письмами, которые передавал де Витт. Таким образом, генерал был посвящен не только в отношения двух мистиков, но и успел изучить основные принципы учения баронессы Крюденер. И к баронессе, и к её учению де Витт относился крайне негативно, хотя вынужден был это скрывать.
Через некоторое время отношение императора к Крюденер резко изменилось. Вполне возможно, не без участия де Витта. Вспоминая впоследствии о встречах с баронессой, император писал: «Я очень скоро увидел, что этот свет был не что иное, как блудящий огонь». Охлаждение к Крюденер особенно усилилось, когда она стала публично высказывать мысль об освобождении греков от турецкого владычества, которое, по словам баронессы, непременно должен был осуществить Александр I. В 1824 году баронесса умерла, но идеи её, как оказалось впоследствии, её пережили. Пройдут годы, и де Витту ещё раз придется столкнуться с наследием баронессы.
А пока граф по секретному предписанию Александра I спешит в австрийскую столицу, чтобы ещё до официального начала Венского конгресса, которому предстояло определить судьбу послевоенной Европы, подготовить новую и обновить старую агентуру. Борьба на конгрессе предстояла нелегкая. Изначально стало очевидно, что среди участников конгресса нет даже видимого единства.
Каждый преследовал свои личные цели. Англия стремилась к экономическому господству в Европе, к усилению Пруссии в противовес как Франции, так и России, созданию у границ Франции барьера из соседних королевств и сохранению за собой захваченных французских и голландских колоний. Австрия, в свою очередь, делала все возможное, чтобы не допустить усиления России и Пруссии и обеспечить свою гегемонию в германских княжествах и влияние в итальянских государствах. Пруссаки спали и видели, как заполучить Саксонию и земли на Рейне. Однако это очень не нравилось Австрии и Франции, предпочитавшим видеть самостоятельную Саксонию буфером у границ Пруссии. Что касается России, то она намеревалась создать Польское королевство под своим протекторатом. Последнее вызывало недовольство и Англии, и Австрии, и Франции. Что касается последней, то с помощью хитромудрых интриг Талейрана ей удалось не только встать с позорной скамьи побежденного государства-агрессора, но выдвинуться в число руководящих государств.
Необходимость присутствия в Вене столь опытного в европейских делах агента была для Александра I очевидна. Дело в том, что российский император, принимая во внимание решающую роль России в борьбе против Наполеона, требовал для неё и территориальных приращений, путем воссоединения под его скипетром в единое государство с конституционным образом правления великого герцогства Варшавского и всей остальной Польши. Это стремление, естественно, вызвало недовольство не только Англии и Австрии, но и внешне союзной Пруссии. Побороться за влияние на Польшу собиралась даже побежденная Франция. Польский вопрос грозил стать для России на Венском конгрессе самым главным, а потому присутствие под рукой опытного и сведущего в польских делах разведчика было для Александра I просто необходимо.