По прибытии государя, после обычных церемоний, присутствовавшие особой процессией отправились к шлюпкам, где и разместились по церемониалу. Здесь дамы оставались, пока расторопный обер-маршал не привел к шлюпкам жениха и его свиту. Все уселись. Музыка гремела по-прежнему, и флотилия из 50 разукрашенных судов поплыла вниз по реке к палатам князя Меншикова.
И плыла флотилия, и шли высадившиеся лица на берегу не иначе, как по особому установленному церемониалу. Невеста была в белой бархатной робе, с золотыми городками и длинной мантией из красного бархата, подбитой горностаем; на голове красовалась богатая королевская корона. Герцог был в белом, затканном золотом кафтане.
При входе во двор дома рота преображенцев отдала честь при звуках музыки. Обряд венчания совершен был архимандритом Феодосием Яновским в полотняной походной церкви, поставленной в хоромах Меншикова. Архимандрит объяснил по латыни жениху сущность обряда, но при совершении его нашел нужным опустить некоторые церемонии.
Анна Ивановна.
После венчания все отправились обедать. Столы были накрыты в двух великолепно убранных залах. В первой зале, где ныне церковь Павловского военного училища, за свадебным столом сидели новобрачные под лавровыми венками; напротив сидели сестры невесты, мать-царица, сестры царя и несколько дам; остальные гости — а их было немало — разместились также по чинам да разрядам, и пир, искусно управляемый неутомимым обер-маршалом, пошел обычной чередой. Царь был очень весел; тост сменялся тостом, и каждый раз заздравное питье было сигналом залпа из 41 пушки, размещенных на плацу (ныне плац Павловского военного училища) и на яхте «Лизете», которая красовалась на Неве.
Обед сменился танцами; открылся бал во вкусе того времени, с трубками, пивом, водкой, штрафными кубками, которые, придавая развязность гостям, заставляли их смелей да смелей выделывать все антраша немецких да французских танцев.
Дамы и кавалеры были неутомимы; только в третьем часу пополуночи прекратился бал. Новобрачные сели за стол, уставленный конфетами и винами; после чего царица Прасковья отвела Анну в спальню, куда вскоре сам государь проводил молодого.
На другой день — другой пир. Перед обедом государь сорвал венок, висевший над герцогом; последний должен был сделать то же самое с венком молодой, но никак не мог сладить: руки ли отказывались ему служить после тостов, или венок в самом деле был крепко связан, как бы то ни было, но герцог нашел нужным разрезать его ножом.
При украшении столов Петр явил обычный ему юмор: так, на главных столах возвышались два громаднейших пирога, четвертей в пять. Когда прочее кушанье было снято, государь вскрыл пироги, и ко всеобщему восторгу и изумлению из них выскочили две разряженные карлицы. Петр отнес их на свадебный стол, и здесь по его приказу карлицы исполнили менуэт. Между тем тосты продолжались, пальба гремела чаще и чаще; затем начались танцы; а с наступлением вечера сожжен был на Неве фейерверк с разными аллегорическими фигурами. Огненной потехой распоряжался сам Петр, на этот раз, впрочем, не совсем удачно: он едва не поплатился за неосторожное обращение с огнем.
По домам разъехались ранее вчерашнего, и герцог с молодой опочили не в палатах Меншикова, а в своем доме.
2 ноября 1710 года пастор герцога благословил брак проповедью, а в следующее воскресенье молодой угостил пиром обер-маршала, маршалов, родню жены и всех именитых лиц.
Но этим не кончились пиры да забавы, вызванные свадьбою царской племянницы. Государь хотел досыта распотешить герцога Курляндского с его свитой да потешиться и самому с приближенными.
Потехою послужила устроенная царем публичная свадьба карлика Екима Волкова. На эту свадьбу свезли из Москвы и других мест, за несколько сот верст, 72 карлы и карлицы, отобрали их от дворов и двориков царицы Прасковьи, царевен, бояр и боярынь, которые, вслед за высочайшим двором, имели обыкновение держать шутих, дураков, дур, карлов и карлиц.
14 ноября 1710 года, при всем царском семействе и большом стечении публики, в крепостной церкви совершено было бракосочетание карлы и карлицы. Все мелкие обряды, весь порядок процессии до венца, самое венчание и после него все чины свадебные были исполнены надлежащим образом.
В церкви жених на вопрос священника: хочет ли он жениться на своей невесте? — громко отвечал: «На ней и ни на какой другой». Невеста на вопрос: хочет ли она выйти за своего жениха и не обещала ли уже руки другому? — отвечала: «Вот была бы штука!». Ее «да» чуть можно было расслышать, что возбудило всеобщий хохот. Царь Петр, в знак особой милости, держал венец над карлицей-невестой. После венчанья все отправились на шлюпках к дому князя Меншикова, и в той же зале (нынешняя церковь Павловского военного училища), с теми же церемониями, при той же обстановке — при какой была свадьба герцога Курляндского с племянницей русского государя — ныне пировали маленькие уродцы; герцог и герцогиня были в числе именитых зрителей.