– Эту баню древние римляне построили, как и всю Буду, – пояснил Марко. – А воды здесь, теплые и горячие, бьют прямо из земли, римляне их только подвели в баню. Сейчас придет королевский банщик, помоет нас. Большая это честь.
Банщик вскоре пришел. Хотену довелось вначале поплескаться в каменном пруду с теплой водой, потом в меньшем, на нескольких человек – с горячей. То ли дело – добрый пар да березовый веник! Зато королевский банщик вымыл ему голову и тело пеной из скользкого куска камня, заставил ополоснуться, а потом растер всего пахучей мазью. Противный запах, окутавший Хотена вместе с пеной, сильно ослабел. А банщик сунул голому послу вышитое полотенце, жестом показал, чтобы обмотал вокруг бедер. Повернулся к Марко. Тот покорно улегся в мокрую мыльную лужу, оставленную Хотеном на широкой мраморной скамье, буркнув:
– Ступай во вторую дверь, в тепидариум. Король там.
Новая комната, тоже сводчатая, после предшествующих палат показалась небольшой. Сквозь легкие облачка пара увидел Хотен две полукруглые и вытянутые дыры в каменном полу, наполненные горячей водой, и в одной из них – короля Гейзу, без шапки, зато с молодой лысиной на темени. Король присмотрелся к вошедшему, кивнул и показал на вторую дыру:
– Полазь, посол. Вода… э, э… целебный.
Хотен поблагодарил, снял с бедер полотенце, осторожно спустился в дыру и, подражая королю, уселся, руки утвердив на гладких краях дыры. Поскольку король не продолжил разговора, Хотен принялся украдкой осматриваться. В отличие от раздевальни, стены и потолок (посреди потолка зиял круглый проём) тут были не красками расписаны, а выложены цветными стеклышками, как в Киевской Софии. Влажные, картины ярко поблескивали, только вот изображено было на них такое, что киевский посол невольно отвел глаза… Подумалось ему: окажись сейчас на его месте кто-нибудь из попов Софии Киевской, беднягу могла бы и кондрашка хватить. Тем более забавно, что если и была на тех, что на стенах, на мужах и женах, если даже и оставалась на них какая ни на есть одежонка, то обязательно точно такая же, в какую на наших иконах одевают православных святых. И еще любопытно стало Хотену, почему сия купальная палата называется «терпи-даром»? Вода здесь скорее тепла, чем горяча, а её запах нельзя считать таким уж неприятным…
Вбежал Марко, и хотя Хотен начал уже вжиматься в края своей каменной дыры, чтобы и мадьярский посол в ней поместился, тот присел, поклонившись королю, на скамью рядом с оставленным Хотеном полотенцем. Король сразу же произнес несколько слов на мадьярском. Марко пояснил:
– Всемилостивейший наш король спрашивает, где получил ты свои страшные раны?
– Ту, что на бедре, когда отбивал у разбойников коня, украденного у половецкого хана Башкорда, а рану в груди получил на тайной службе у твоего зятя, великого князя Изяслава. Все прочие шрамы – сражаясь в дружинах великих князей киевских Изяслава и Ростислава, – не задумываясь, привычно приврал Хотен.
Король Гейза улыбнулся. Марко, запнувшись, перевёл им сказанное:
– Король говорит, что боец, выживший после столь тяжких ран, становится осторожным и осмотрительным. Это хорошо. Мне… то есть милостивому нашему королю требуется именно такой человек.
Хотен осведомился, должен ли он сейчас править посольство.
– Король хочет выслушать наши посольства завтра пополудни, в присутствии Королевского совета. Тогда ты сможешь щегольнуть своей длинной шубой и замечательной русской шапкой. Только король совсем не хочет, чтобы в Совете ведали, что он посылал в Киев именно за умелым сыщиком. Прямо сейчас нужно придумать дело, для которого ты будто бы прислан. И мнимая задача твоя должна быть такой, чтобы оправдывала твоё пребывание при моем дворе и рядом со мною до тех пор, пока не выследишь убийцу или убийц.
Хотен постарался скрыть свое изумление и надолго задумался. Потом лицо его прояснилось:
– Я знаю, что может подойти королю!
И Хотен рассказал, как лет десять тому назад, во время войны за Киев с Юрием Долгоруким покойный великий князь Изяслав приказал надставить борта речных насадов толстыми досками, а в них сделать хитрые отверстия для весел и бойницы для лучников. Изяславовы гребцы и стрелки стали неуязвимы, что обеспечило победу в стычках на Днепре, а войско Долгорукого не смогло переправиться возле Киева.
Король Гейза призадумался. Потом хитро прищурился, и Марко быстро перевел его вопрос:
– А почему же князь Юрий, брат по отцу моей супруги, не перестроил таким же образом и свои суда?
– Об этом нововведении легко рассказать, однако достаточно сложно устроить его на деле: там есть хитрости. Однако я в той войне был тайным советником великого князя Изяслава, его правой рукой – и для меня тайн не существовало, – снова приврал Хотен. – Я внимательно следил за надстройкой кораблей и прекрасно запомнил, как это делалось.