– Добро, – заявил король по-славянски и улыбнулся. Повернулся к Марко, и вскоре Хотен узнал, что король приказывает о самом изобретении изъясниться в посольских речах весьма туманно, вроде «новый способ постройки кораблей» – чтобы не раскрывать тайны. Но тогда киевскому послу придется на самом деле поработать с нашими плотниками, потому что неуязвимые для стрел противника корабли и нам на Дунае не помешают.
Хотен молча поклонился. Король хлопнул в ладоши, и всё тот же банщик принёс три кубка с вином, золотой поставил перед королем, а по серебряному – перед послами. Хотен заглянул в посудину. Красное густое вино еще колебалось между потемневшими её стенками.
Отчего это вдруг побледнело под густым загаром лицо Марко? Полуобнаженному мадьярскому послу пришлось сглотнуть несколько раз, пока он сумел проговорить:
– Король предупреждает, что поведанное им сегодня нам придется сохранять в строгой тайне. Дело касается королевской семьи, славного рода Арпадов. Место здесь надежное, а банщик приучен к чужим разговорам не прислушиваться, язык же у него отрезан давно, до его службы у короля. Милостивый наш король предупреждает меня… будто бы известного болтуна, что вырвет и мне язык, если я… если станет известно о том, что услышу сегодняшней ночью.
Тут король Гейза широко улыбнулся, отхлебнул от кубка и показал собеседникам, что они должны последовать его примеру. В дальнейшем его вовсе не беспокоило, успевает ли Марко переводить, поэтому Хотену оставалось только надеяться, что переводчик не упустил чего-нибудь действительно важного. Впоследствии он столько раз вспоминал эту беседу, столь усердно мучил вопросами Марко, пытаясь извлечь из него дополнительные пояснения, да заодно и толкования непривычных слов, что постепенно стал вспоминать признания короля Гейзы и свои к нему вопросы, словно обычную беседу на родном языке. И вот как эта беседа ему припомнилась одной бессонной ночью, когда дело было далеко от завершения, и разгадка еще не высветила действительно важные для расследования подробности.
Глава 5. Признания и загадки короля Гейзы
– Мне придется открыть тебе, посол, некоторые семейные тайны – ведь лучше я сделаю это сам, чем ты услышишь грязные враки от придворной черни. Тебе непременно скажут, что мой отец, вечной памяти король Бела, в народе прозванный Слепцом, умер в молодых годах от пьянства, – тут король сделал большой глоток из своего кубка. – Это подлая клевета! Мой мученик-отец умер от водянки, а что к водянке его привело беспробудное пьянство – это низкое измышление ничтожного лекаря, итальянишки Франческо Гуччо, от которого я, повзрослев, сразу постарался избавиться. Согласен, что мой отец выпивал больше, чем было полезно для его здоровья – однако разве и ты, посол, не поступал бы так же на его месте? Ты только представь себя ребёнка из славного рода Арпадов, которого в один день вместе с его несчастным отцом, моим дедом принцем Альмошем, приказал ослепить венценосный дядя, злой урод Коломан! Ослепить в семь лет, когда у вас, русичей, княжича впервые сажают на коня…
– И усаживают учиться грамоте…
– Что? Да какая уж там могла быть грамота… Отец мой тогда на всю жизнь, до самой смерти, оказался во тьме. Их, отца и сына, заточили в монастыре Демёш, под Эстергомом. Мой дед Альмош, несмотря на слепоту, убежал из монастыря, поднял восстание. Его сторонники проиграли битву, дед укрылся за границей, из Царьграда всё угрожал Коломану, да там и вдруг и умер. После бегства моего деда монахи, опасаясь за жизнь отца, спрятали его в какой-то каморке без окон, а королю сообщили, что мальчик скончался. Пятнадцать лет мой бедный отец задыхался в смрадном закутке, каждое мгновение опасаясь за свою жизнь. Ты только представь себя на его месте, посол! А в Венгрии всё это время правил горбун и хромец, узкоплечий, как ворон, и отвратительно рыжий (а ты видел когда-нибудь рыжего мадьяра?). И этого уродца его лизоблюды и прихлебатели усердно прославляли как доброго и просвещенного короля, покровителя искусства и латинской премудрости! А вот окрестные государи называли горбуна презрительно, но справедливо… И знаешь, как? «Книжником»! Какой позор для мадьярского короля, потомка славных степных вождей! Скажи мне, посол, вот ты, например, хотел бы, чтобы тебя дразнили «книжником»?
– Конечно же, нет, государь! – честно округлил глаза Хотен, отчаянно надеясь, что Марко не всё, до слова, понял в его шутейной перебранке с молодым князем Всеволодом, а если и понял, то не выдаст. – Сыщицким ремеслом, коим на жизнь зарабатываю, гордиться не доводится, однако ж я и повоевать успел на своем веку.