– Она давно умерла, государь, – осторожно заметил Хотен. – Королева Евфимия Владимировна умерла, когда я начал учиться читать. Почему и запомнилось мне. Выходит, что уже лет двадцать с лишком, как покойница.
– Не знал… Удивительно ли, что мадьяры тотчас же принялись обсуждать это соблазнительное происшествие? Некоторые до сих пор уверены, что Книжник не признал своего собственного сына из ненависти к его матери. Я же, как и многие мои подданные, убеждён, что муж всегда может определить, от него ли жена забеременела.
Хотен не удержался от тяжкого вздоха.
– Что, не согласен со мной? – насторожился король.
– Коварство женское превосходит всякое мужское соображение, – туманно высказался Хотен и тут же вынужден был выразиться яснее. – Я, хоть и сыщик, тоже попался: женили меня на уже брюхатой. Бочка-то с затычкой оказалась. А пока я воевал, она еще и убежала с тем любовником.
– Ну и…
– Я их вычислил, а выблядка отдал на воспитание простому горожанину. Даже и не знаю, какой из него плотник получился.
– Так ты теперь без жены, холостой? То-то мне доносят, что девку в мужском платье с собой возишь…
– Вдовый я, государь, – буркнул Хотен и подарил свирепым взглядом предателя Марко. Тот притворился, что всецело занят переводом.
– Ничего, у нас ты развлечешься и развеешься, – заявил король Гейза беззаботно. – У меня при дворе полно красавиц, и на любой вкус. Немки задасты и отзывчивы, половчанки радуют глаз безупречной красотой лиц, француженки веселы и забавны. Вот только от замужних мадьярок ты лучше держись подальше, посол… Что же касается королевы Эвтимы, то если даже она и изменила своему гадкому горбуну, я её не осуждаю: пылкая княжна оказалась в окружении мадьярских вельмож, а это всё бравые чернокудрые молодцы, которые к тому же замечательно умеют ухлестывать за женщинами. Однако речь шла о её сыне. Как только он подрос, тут же начал пакостить на наших границах. То с польским князем Болеславом Криворотым стакнется, то у цезаря германского околачивается, а погиб только несколько лет назад в войске цезаря царьградского Мануила, сдуру подставившись под стрелы моих добрых половцев. Так вот, его первое, при жизни моего бедного отца, нападение на Венгрию было очень опасно: польский и мадьярские проходимцы под его началом продвинулись до речки Шайо!
Тут Хотен с некоторым запозданием состроил умную рожу, однако короля Гейзу ею не обманул.
– То бишь бунтари захватили примерно шестую часть моих нынешних владений. Однако это земли не простые. Когда мой отец узнал, что его войско отступило за речку Шайо, он воскликнул: «Этот выблядок забрал у меня виноградники, где зреет виноград для лучшего в Венгрии вина!» Слушай дальше. Мать моя придумала, как горю помочь. Перед решающей битвой она снова созвала на Королевский совет всю знать, и мой отец задал им неожиданный вопрос: «Знают ли мои вельможи, что Борис Коломанович на самом деле имеет законные права на мадьярский престол?». Весьма многие баны тогда подняли свои зады со скамей и заорали: им, мол, это давно известно. Тогда встала моя мать и приказала каждому из собравшихся по очереди присягнуть, что он считает Бориса незаконнорожденным. Тех вельмож, которые не пожелали признать Бориса внебрачным сыном королевы Эвтимы, воины из охраны короля отводили в сторону и брали под стражу. В конце совета больше половины из собравшихся вельмож потеряли свои головы, а их родичи – права на владение землями, зато на следующий день в жестокой битве мой отец, освободившийся от предателей, разгромил войско Бориса, и тот еле успел унести ноги. А теперь прикинь, скольких мстителей моя мать только этими двумя своим выдумками… как бы сказать… Ну, многие против моего бедного отца затаили тогда злобу. А эти глупцы смеют утверждать, что отец умер, перепив вина! Я уже говорил, что никто и никогда не умирал в тридцать лет от водянки, вызванной вином – нашим прекрасным вином? Я убежден, посол, что мой несчастный отец был отравлен.
– Понятно… – пробормотал Хотен, на самом деле надеявшийся, что разберется в сказанном королем позднее, на досуге.
– События, которые заставили меня вызвать тебя, посол, угрожают жизни не только моей, но и моего старшего сына Иштвана, любимого моего ребенка. Я давненько уже назначил его своим престолонаследником. И вот о каких событиях пойдет речь. Да ты не засыпаешь ли, посол? Освежись вином!