– А откуда, государь, тебе стали известны подробности убийства? – осторожно осведомился сыщик.
– У меня сенешалк не дурак! Как только узнал об убийстве, выпятил мой Карлус этак вот губу, – король показал, как, – и уже через несколько минут поскакал к той роще, прихватив с собою ловчего, а тот – двух моих лучших охотников-следопытов. Кстати, следы копыт коня убийцы заканчивались у Дуная. Вот когда мне об этом доложили, где следы копыт оборвались, в голове у меня сразу просветлело, и я призвал к себе братца Жака, чтобы напомнил мне одну поучительную и занимательную повесть, которую он сейчас повторит для тебя.
Тут король приподнялся из воды, и Хотен увидел, как лопаются белёсые пузыри на его волосатой груди. Посмотрел на свою грудь – и там, среди каштановой поросли, застряли пузырьки. Удивительно было ему также, что вода за время беседы совсем не остыла.
Король тем временем хлопком в ладоши вызвал банщика, тот кивнул головой, исчез – и тотчас же, как показалось Хотену, вернулся с большим кувшином. С ним пришел и молодой чернявый монах, в черной рясе с клобуком и в сандалиях на босу ногу.
– Вот это и есть наш Жак-рассказчик. Как видите, вымыться в одной терме с королем (а ведь большая это честь!) красноречивый монашек снова не пожелал: боится смыть святость. Смотри, патер, как бы в следующий раз я не посчитал твое поведение оскорблением для чести дома Арпадов! А сейчас предупреждаю: если услышу вонь с твоей стороны, прогоню из Буды, однако раньше прикажу вымыть насильно! На тебе тогда и пылинки от твоей святости не останется.
– Да я…
– Ладно, давай, патер, рассказывай нам о Зигфриде и о кладе Нибелунгов. Вот это наш гость – посол из Киева, боярин Хотен… и как дальше?
– Незамайкович я, государь, – подсказал киевский посол.
– Вот-вот. Латыни наш киевский гость не знает, так что давай погоняй свою латынь помедленнее, чтобы Марко успевал перевести.
Глава 6. Начало предивной саксонской повести о хоробре Зигфриде и судьбе добытого им золотого клада Нибелунгов – рассказанное тут таким, каковым запомнилось оно Хотену
Жили да были в стране немецкой Нидерландии тамошние князь да княгиня, звали их Зигмундом и Кунигундой. Долго не было у них детей, и вот, наконец, родился сын, которого назвали они Зигфридом. Мальчик рос не по дням, а по часам, родителей не слушался, а только и смотрел, как бы ему найти такого же забияку, чтобы всласть подраться. Ничему полезному не хотел он учиться, чем весьма огорчал своих родителей, а на их уговоры отвечал, что силачу-де науки ни к чему, а оружия в отцовской казне на его век хватит. И Зигфрид развлекался, стреляя в голубей, гонясь на коне с копьем наперевес по лугу за коровами, и извел целую березовую рощу, отрабатывая удары мечом. В конце концов, престарелый его родитель обратился за советом к своим дружинникам, а те, посоветовавшись, дали слово старейшему дружиннику, седому как лунь. Тот и говорит: «Если уж такой сынок уродился у тебя, то отпусти его на все четыре стороны! Пусть ищет приключений на свою голову. Глядишь, и образумится еще, и станет тебе, государь, добрым наследником престола».
Не очень-то понравился сей совет старому князю – да что делать? Дал он волю своему непутевому сыну, а тот и уехал со двора куда глаза глядят. И поскольку раньше не хотел он ничему учиться, то и не знал, какие земли окружают княжество его отца. Вот потому и заехал в дремучий лес, куда никто из людей много лет не заходил, потому что там, в лесу, засел огромный змей. А змей этот всех пожирал. Увидел он Зигфрида, да сразу и бросился на него, чтобы проглотить вместе с конем. А Зигфрид не растерялся, тут же вырвал с корнем огромную столетнюю иву и бросил змею под лапы. Тот и запутался лапами в ветвях. Решил змей прямо оттуда сжечь всадника, а уж потом выбираться, да и пыхнул огнем. Конь Зигфрида успел отскочить, а вот дерево, в котором застрял змей, загорелось. Зигфрид, не будь дурак, тут же принялся забрасывать змея соснами, выдергивая их из земли одну за другой. Сосны ярко вспыхивали, а под ними и змей сгорел живьем. А пока он горел, из него начало вытекать змеиное сало, и собралось его большая лужа. Из любопытства Зигфрид сунул в змеиное сало палец – сало и застыло на пальце, палец будто ороговел. Попробовал он лезвием меча – на пальце и следа не осталось, попробовал острием – ничего снова не почувствовал. Призадумался хоробр, а потом разделся донага и намазался весь змеиным салом, кроме одного места между лопатками, до которого никак не смог дотянуться. Оделся Зигфрид, сел на верного коня, да и поехал дальше.