Тут вдруг задумался ангел Памфилий. А не была ли эта дикая картина на самом деле символическим пророчеством нынешнего христианского благочестия венгров? Ну, если не всего полукочевого народа, то во всяком уж случае, королевского рода и приближенной к нему знати… Тут снова легко щелкнуло, и до дрожи знакомый голос произнес: «Не умничай! Присмотрел бы лучше за своим подопечным Гейзой, во святом крещении Памфилием». Немедленно же ангел Памфилий принял ту самую позу, что и святая Виборада перед своей кончиной: третье замечание Господа отправило бы его уже выискивать подопечных где-нибудь над ледяными просторами Арктики, среди моржей и белых медведей.
Вот он уже парит над королевским замком, а как долетел, и не помнит. Страх отпустил его только тогда, когда черепицы крыши, стропила, дранка и штукатурка потолка растворились перед его внутренним взором, и в своей опочивальне на верхнем этаже, где всем государям пристало жить, предстал перед ним король Гейза. Тот только что, узнав от спальника о причине народного волнения, отпустил его движением руки. Заметно было, что весть о временном ущербе луны не отвлекла короля от одолевших его тяжелых дум. Но вместо того, чтобы с ходу проникнуться заботами властителя венгров, ангел Памфилий предпочел любовно всмотреться в его лицо.
Дело в том, что ему просто нравился король Гейза, мужчина в лучшем земном возрасте: ведь в тридцать лет и молодость еще не изжита, и мудрость житейская принакоплена уже, и не страшит еще близкий конец короткого людского века. Красавец с короткой и круглой рыжей бородкой (это дала себя знать кровь германских принцесс и киевских княжон), нрав имеет Гейза такой же, как и у большинства подопечных ангела Памфилия. Он не стремится спрятаться от людей, легок и весел в общении. Как правило, не помнит обид, а ссоры старается предотвратить. Правдив, верит в справедливость, что для короля, правящего с четырнадцати лет, просто удивительно. Гейза предан друзьям, болезненно переживает обман. Натура чувственная, стремится он в неизбежных для себя увлечениях женщинами сохранять приличия и не обижать жену. Однако далеко не ангел во плоти, нет… К сожалению. Увы, Гейзу очень заботит, что думают о нем подданные, а в особенности же двор. Если затронуто его самолюбие, могут и головы полететь.
Памятуя также, что нынешний венгерский король из тех мнимых простаков, у которых всё написано на физиономии, ангел Памфилий принялся суетиться, пытаясь заглянуть в лицо Гейзе, сидящему, согнувшись, на ложе. Наконец, король поднял голову, и ангел с ужасом увидел, что король не только сильно пьян, но и смертельно перепуган. В следующее мгновение он проник в мысли своего подопечного и от изумления забыл действовать крыльями, отчего едва не рухнул на каменные плиты крепостного двора. Король Гейза страшился скорой смерти от руки тайного убийцы!
Глава 1. Из грешной постели – во дворец к великому князю
Всё еще тяжело дыша, Хотен поднял голову с подушки. Странный совокупный не то вопль, не то вздох донесся с улицы, а потом за дверью прошелестели легкие шаги (конечно же, Прилепы-ключницы), стук в дверь… Тотчас же белый, однако же теплый и душистый в своей телесности призрак Несмеяны соскользнул с него, оставив вместо себя холод и влажную пустоту.
– Ой, Хотенушко, беда! Луна умирает! – пропищала с той стороны двери Прилепа.
Он раздернул полог надкроватного шатра до отказа, спрыгнул с кровати, прошлепал босыми ногами к оконцу, распахнул пошире и, обдирая уши, высунул голову. Месяца не увидел, потому что оказался тот за спиной, а вот лунный свет, заливавший двор еще часом раньше, когда он лично, слугам того не доверив, поджидал Несмеяну за своими воротами, голубое то сияние, и в самом деле, пригасло… Вопли и крики усилились, и не удивительно: если Киев и впрямь великий город, стало быть, и дураков в нем не сосчитать.