Проехали бургунды через западные городские ворота, и прекрасную королеву Кримхильду будто кто-то ударил по плечу. Подбежала она к окну, увидела с горы вереницу всадников, издалека смахивающих на муравьев верхом на комарах, однако не так глазами, как неутешным вдовьим сердцем узнала она ненавистного Хагена и рассмотрела цвета королевства Бургундии на стяге, под которым ехал её брат король Гунтер.
Тут воскликнула прекрасная королева Кримхильда:
– Вот ведь радость для меня какая! Эти, в сверкающих доспехах – моя проклятые братья. Храбрецы, желающие угодить своей королеве, пусть припомнят, сколько обид мне нанести наши дорогие гости!
А случился в той палате славный хоробр Дедрих Бернский, служивший королю Аттиле. Он тогда помогал фрейлине перематывать серебряные нитки для рукоделия королевы. Тотчас же стряхнул он со своих мощных рук почти готовый уже моток, повесил его на тонкое плечико фрейлины и вышел, в дверях проговорив:
– Уж лучше бы мне не слышать таких речей от тебя, прекрасная королева.
Выехал храбрый Дедрих навстречу бургундам, почтительно приветствовал он короля Гунтера и братьев его Гернота и юного Гизельхера, а с могучим Хагеном обнялся: ведь дружили они с той еще далекой поры, когда был юный Хаген заложником при дворе короля Аттилы. Тогда спросил его могучий Хаген, в самом ли деле рады их видеть в Этцельбурге, как распинался о том посол Аттилы.
– Увы! – склонил буйную голову Дедрих. – Королева, оказывается, ни о чем не забыла. О том только и думает, как бы отомстить за славного Зигфрида.
– Уж не придется ли нам теперь сражаться с тобою, старый друг? – усмехнулся могучий Хаген.
– Горек хлеб изгнанника, и жизнь ставит перед ним трудные задачи, – Дедрих тут взглянул прямо в глаза приятелю. – Однако у меня всегда есть выбор между жизнью и честью.
– Узнаю в тебе воспитанника мудрого Хильдебранда! А, кстати, жив ли еще старик?
– Не только жив, но и крепко держит свой тяжелый меч. По-прежнему служит у меня оруженосцем. Я не успел взять старого правдолюбца с собою, потому что спешил вас перехватить перед дворцом Этцеля.
Тут король Гунтер нетерпеливо прервал друзей и спросил у могучего Хагена, хороши ли новости. Хаген пожал широкими плечами и не утаил от короля и королевских братьев Гернота и юного Гизельхера, что новости прескверные. Заодно поведал он впервые и об ужасном предсказании дунайских вещих дев.
– Ты всё сделал правильно, могучий Хаген, – сказал король Гунтер, невидящими глазами уставившись на золотую рукоять меча храброго Дедриха. – Теперь я понял причины твоих поступков и не считаю уже, что тебя постигло временное помрачение разума.
Гернот пылко поддержал старшего брата:
– Правильно, Гунтер! Мы покрыли бы себя позором, если бы с полдороги вернулись домой. А теперь нам осталось одно – умереть так, чтобы не посрамить чести бургундов.
– Не может быть! Этого не может быть! – воскликнул тут юный Гизельхер. – Не может быть, чтобы наша родная сестрица, наша милая Кримхильда замыслила нас умертвить.
Тогда, сделав вид, что не услышал сказанного юным Гизельхером, могучий Хаген обратился к его братьям:
– Умереть – дело нехитрое. Прихватить бы нам с собою в ад побольше врагов… Посему не станем мы снимать оружие и доспехи, когда сядем пировать с гуннами. Мне придется солгать, чтобы объяснить наше поведение, так что прошу, не подавайте вида, когда удивитесь моим словам. И пусть начнут ссору хозяева, а не мы. Так будет для них позорнее.
Ведя такие разговоры, поднялись бургунды с Хагеном и Дедрихом по насыпи, вымощенной булыжником, к подъемному мосту перед скалой-крепостью, проехали по гулким доскам и оказались за мощными стенами, на площади перед королевским дворцом. Здесь их ждал уже великий король Аттила со своей прекрасной супругой, королевой Кримхильдой. И если седой Аттила, не знавший о коварных замыслах супруги, сердечно обнялся со всеми своими щуринами, то Кримхильда обняла и поцеловала только юного Гизельхера.
– Видно, не всем нам тут рады, – усмехнулся могучий Хаген.
– Не худо бы тебе отдать мне свои доспехи и оружие, – осклабилась в ответ прекрасная королева Кримхильда. – А я позабочусь, чтобы твои железки сохранились до конца пира.
А могучий Хаген рассмеялся ей в лицо и говорит:
– Да разве я допущу, чтобы ты, королева, надрывалась, утаскивая в кладовку мой доспех? Уж как-нибудь сам за ним присмотрю, за своим добром.
После того, как слуги помогли гостям отмыть руки и лица от дорожной пыли, отведены были бургунды в пиршественную палату, где их ждали уже король, королева, малолетний королевич Ортлиб и старшие дружинники, а также иноземные заложники и гости.