– Давай, благородный Карлус, поведай нашему гостю, о чем мне уже поведал.
– Помнишь ли, посол, как ты предложил прибить голову пойманного у Дуная лазутчика к столбу на будайском базаре? Потом, хоть и несколько подгнившую (и кожа с щек начала облезать), её в мешке с солью привез сюда…
– Фи, – замахнулась на него ложкой королева Фрузцина, а Хотен, которому и без того кусок в горло не лез, перестал жевать.
– …мой палач Миклош-живодёр, говорю, привёз и выставил её внизу на рынке. Так вот, tertia vigilia, третья стража, они меняются на рассвете… Третья стража, возвращаясь в казарму, обнаружила на площади за воротами крепости стрелу без наконечника. Вместо него нитками был примотан клочок телячьей кожи, а на нем вот что написано, – в руках сенешалка оказался кусочек пергамена, и он не так прочитал, как вспомнил. – «Милостивому королю от верного мадьяра. Владельца сей головы я видел в Буде вместе с твоим виночерпием Францем из Ульма».
– На каком языке? – быстро уточнил Хотен.
– Да смесь латыни с мадьярским… Брат Жак сказал, что из латинских ни одно слово правильно не написано.
– Это твой дружинник писал, милостивый король, – убежденно заявил Хотен. – Сотник или десятник. Когда увидел ту же голову и в Стерегоме, а крепость ты закрыл, он понял, что дела пошли нешуточные, и решил сообщить, что знал.
– И что ты теперь скажешь? – прищурился король.
– Твой виночерпий не убивал палатина Чабу. Он выскочил из дворца вместе со всей толпою, был в одной ночной рубашке и туфлях на босу ногу. От него не несло свежим потом, ладони были чисты. А что главное для меня, милостивый король, так это то, что виночерпий… э… Ференц был с тобою в Буде и в походе. Мрачные шутки нашего незнакомца прекратились, как только ты увез семью в Буду, и возобновились, стоило тебе вернуться в Стерегом.
– Это хорошо. Более того, это прекрасно, что мой Ференц невиновен! – воскликнул король. – Марко, не в службу, а дружбу, распорядись, пошли кого-нибудь в Нижний город, передай моим именем Ференцу, чтобы вернулся в крепость. Пусть подберет нам с королевой для завтрака вино такое же полезное для здоровья, да только повкуснее. Ты же не против теперь, посол?
– Конечно же, нет, милостивый король.
Хотен тут же вспомнил, что мелькнула у него мыслишка насчет голубятни. Неплохо бы установить, владеет ли голубятней Ференц, если не в Буде, так в Стерегоме. А если нет у него, то не водил ли дружбу с голубятниками. Да ладно, главное сейчас, что не убийца… Мало, что ли, слышал ты ложных доносов?
– Я ведь и сам хотел тебе кое-что рассказать, посол, – заявил вдруг король. – Прислал мне любимец мой Имельхан со своим конюхом двух коней для тебя. Замечательные жеребцы, молодые, необъезженные. Сейчас их подковывают, и я сегодня же прикажу объезжать. Потом я выберу себе одного, а ты возьмешь второго. Я думаю, так будет справедливо, ибо тебе, кроме коня, досталась и новая степная слава. Имельхан велел мне сказать, что никогда не думал, что славный батыр Котян так мастерски умеет укрываться от стрел за конем. Он просит простить его, клянётся всеми своими богами и предками, что не знал о затее молодых честолюбивых воинов. Они же хотели прославить свои имена в Великой степи, убив знаменитого батыра Котяна. Как думаешь, простим шутника?
«Что с тобой поделаешь?» – проворчал славный батыр, выслушав сделанный королевой с пятого на десятое перевод, а вслух заявил:
– Как пожелает милостивый король. Я зла на сих половцев не держу.
Да уж, не держит он… Как сейчас, видит Хотен бедную Сплюху, всю истыканную стрелами. Кобыла-семилетка из твоей конюшни, это ведь почитай член твоей семьи! Однако сейчас не до мести, вот на обратный путь не забыть бы попросить у короля его дружинников, хоть пару десятков, только чтобы пересечь эту их внутреннюю степь. А чего хочет от него королева?
– …поговорить с тобою, как в прошлый раз, помнишь? Я понимаю, что слишком мало времени прошло, и всё новые несчастья нас с мужем преследуют… Но всё-таки, что ты сейчас собираешься делать?
Тут наш киевский чудо-сыщик и расплылся в самой широкой улыбке, которую только мог изобразить.
– Я собираюсь с разрешения милостивого короля Гейзы и с помощью славного сенешалка мадьярской короны Карлуса нанести неизвестному злодею последний, окончательный удар. Прямо с утра мой лазутчик начинает собирать сведения и сплетни, новины и старины – всё, что слуги и соседи могут сказать о трех твоих вельможах, милостивый король: о Дьерде из Шомодя, ишпане твоих глашатаев, о Славко из Веспрема, твоем печатнике, и о Вилхелме из Липска, новом камерарии. На сей розыск я предлагаю потратить золотой, заплаченный преступником покойной судомойке: пусть на его золото его же и изобличат. Мой лазутчик…