Он сжал ее руку, а затем тихо и серьезно спросил:
Ты можешь начать сейчас?
Поппи лишь закрыла глаза и обхватила себя руками, как она это делала во время уколов.
Я готова, – сказала она, стиснув зубы.
Джеймс снова рассмеялся, но теперь уже так, словно не мог сдержать смеха, и сел с ней рядом.
– Я привык гипнотизировать людей, когда это делаю. Мне как-то непривычно, что ты находишься в сознании.
Ну, хорошо, если я закричу, можешь меня загипнотизировать, – сказала Поппи, не открывая глаз.
«Расслабься, – твердо сказала она себе. – Неважно, больно это или нет, страшно или не очень, ты должна с этим справиться. Должна. От этого зависит твоя жизнь».
Сердце у нее билось так сильно, что казалось, все тело содрогается ему в такт.
Вот здесь, – сказал Джеймс, прикоснувшись холодными пальцами к ее шее, как бы нащупывая пульс.
«Сделай это побыстрее, – молила про себя Поппи. – Давай скорее покончим с этим».
Она почувствовала тепло, когда Джеймс наклонился к ней и нежно взял за плечи. Каждой клеткой она ощущала его близость. Затем ее горла коснулось холодное дыхание, и кожу пронзил быстрый – она даже не успела вздрогнуть – двойной укол. Клыки погружались в ее плоть.
«Теперь действительно больно», – подумала она. Она больше не могла держать себя в руках. Ее жизнь оказалась в руках кровопийцы, в руках охотника. Она всего лишь кролик в пасти змеи, мышка в кошачьих лапах. Поппи больше не помнила, что Джеймс ее лучший друг, сейчас она чувствовала себя свежим ужином.
Поппи, что ты делаешь? Не сопротивляйся, иначе тебе будет больно.
Джеймс говорил с ней, но его губы не шевелились. Голос звучал у нее в голове.
А я и не сопротивляюсь, ответила про себя Поппи. Просто я готова к тому, что будет больно, вот и все.
Потом она почувствовала жжение в месте укуса. Она ждала, что жжение усилится, но этого не произошло. Оно изменилось. Жар становился даже приятным. Возникло чувство покоя, освобождения… и близости. Она и Джеймс становились ближе друг другу, как две капли воды, стремившиеся навстречу друг другу и наконец сливающиеся в одну. Она читала мысли Джеймса, чувствовала то же, что чувствовал он. Его чувства втекали в нее, струились через нее.
Нежность… забота… тревога… Холодная яростная злоба на ее болезнь. Отчаяние, что не осталось иного пути помочь ей. И желание, страстное желание сделать ее счастливой.
Поппи захлестнула волна нежности, она вдруг поняла, что ищет его руку, почувствовала, как сплетаются их пальцы.
Джеймс, беззвучно воскликнула Поппи. Ее обращение к нему было исполнено счастья и ласки.
В ответ она почувствовала его удивление и восторг.
Удовольствие нарастало, становилось таким сильным, что Поппи дрожала, как в лихорадке.
Как я могла быть такой глупой, думала Поппи. Бояться этого. Это не страшно, это… это… правильно.
Она никогда ни с кем не была так близка. Как будто они с Джеймсом были единым целым. Не хищник и жертва, а партнеры в танце. Поппи и Джеймс. Она могла прикоснуться к его душе, могла его чувствовать.
Странно, но он этого испугался.
Не надо, Поппи, пожалуйста! Столько дурных поступков… Поппи, я не хочу, чтобы ты это видела…
Дурных, да, подумала Поппи. Дурных, но не страшных и непоправимых. Ты одинок, ты живешь в темном мире. Ты так ужасающе одинок. Тебе ведомо, каково это – не принадлежать ни одному из миров. Ты не принадлежишь никому, кроме…
Она вдруг увидела себя со стороны. В уме у нее возник образ хрупкой изящной девушки, воздушного эльфа с изумрудными глазами. С характером тверже закаленной стали.
Я совсем не такая, подумала она. Я не высокая и не красивая, как Жаклин или Микаэла…
Поппи показалось, что слова, которые она услышала в ответ, ей вовсе не предназначались. Джеймс просто подумал об этом или вспомнил цитату из какой-то давно прочитанной книги.
Девушку любишь не за красоту. Девушку любишь за то, что она напевает мелодию, которую можешь услышать только ты.
Поппи впервые в жизни испытала чувство защищенности. Так вот как Джеймс думает о ней. Наконец она знает это. Он относится к ней, как к сокровищу, которое нужно защитить любой ценой…
Любой ценой… Неважно, что со мной случится, думал Джеймс.
Поппи старалась проследовать за его мыслью дальше, чтобы понять, что он имел в виду, и получила представление о правилах, нет, о законах, по которым он жил.
Поппи, что за дурная манера лезть в чужие мысли, когда тебя не приглашают.
В этих его словах прозвучало неприкрытое отчаяние.
Поппи прекратила погоню за его мыслями. Она не хотела подглядывать. Она просто хотела помочь…
Я знаю, ответил Джеймс.
Поппи охватило чувство нежности и благодарности. Она расслабилась и просто наслаждалась единением с ним. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, подумала она, и в эту минуту все кончилось. Тепло исчезло, и Джеймс, отстранившись, выпрямился.
Поппи издала протестующий возглас и попыталась притянуть Джеймса к себе. Но он не поддался.
– Нет, мы должны сделать еще кое-что, – прошептал Джеймс, но ничего больше не делал. Он просто обнимал ее, и его губы касались ее лба. Поппи чувствовала умиротворение и спокойствие.
– Ты не сказал мне, что будет так хорошо, – пробормотала она.
– Я сам не знал, – просто ответил Джеймс, – у меня такого еще не было.
Они тихо сидели обнявшись. Джеймс нежно гладил ее волосы.
«Как странно, – подумала Поппи. – Все осталось прежним, и все изменилось». Как если бы она тонула в океане и вдруг выбралась на твердую почву. Переполнявший ее ужас отступил, и она впервые за весь сегодняшний страшный день была совершенно спокойна за свою жизнь.
Прошла минута-другая, и Джеймс, словно приходя в себя, потряс головой.
Что еще мы должны сделать? – спросила Поппи.
Вместо ответа Джеймс поднес запястье к губам и сделал быстрое движение головой, как будто откусывал нитку. Затем он опустил руку, и Поппи увидела кровь. Она бежала тонким ручейком и была такой красной, что казалась искусственной. Поппи судорожно сглотнула и отрицательно покачала головой.
Это не страшно, – мягко возразил Джеймс, – и ты должна это сделать. Если в тебе не будет моей крови, ты просто умрешь, как все смертные.
«А я хочу жить, – подумала Поппи. – Значит, чему быть, того не миновать». Закрыв глаза, она позволила Джеймсу наклонить ее голову к своему запястью. Это не было похоже на кровь, по крайней мере на ту кровь, вкус которой она ощущала, когда прикусывала язык или подносила к губам порезанный палец. У крови Джеймса был странный вкус. Вкус могущества и богатства. «Похоже на какой-то волшебный эликсир», – рассеянно подумала Поппи. Она снова почувствовала, как ее мысли сливаются с мыслями Джеймса. Опьяненная их близостью, она продолжала пить кровь.
Правильно, тебе нужно много, беззвучно сказал Джеймс, но его слова отозвались в душе Поппи слабее, чем прежде. Вдруг Поппи почувствовала беспокойство. А как же ты?
Со мной все будет хорошо, – вслух отозвался Джеймс, – я беспокоюсь о тебе: тебе грозит опасность, если ты выпьешь мало крови.
«Что ж, ему лучше знать». Кроме того, Поппи ощущала все возрастающую радость по мере того, как в нее вливалась странная, тяжелая жидкость. Она грелась в тепле, которое, казалось, охватывает ее, рождается где-то внутри нее и несет с собой такой покой, такое умиротворение…
И вдруг неожиданно их спокойствие было прервано, в него ворвался голос, полный негодования и удивления:
Что вы делаете?!
Подняв глаза, Поппи увидела в дверях своего брата Филиппа.
ГЛАВА 6
Джеймс мгновенно отпрянул, схватил с тумбочки пластиковый стаканчик и сунул его в руку Поппи. Она поняла и, сделав большой глоток, смочила губы, чтобы смыть следы крови. Движения ее были неловкими и давались ей с трудом, она никак не могла прийти в себя и собраться с силами.