— Я не хочу есть.
— Ничего не выйдет. — Лития погрозила девушке пальцем. — Я вас обоих не выпущу из этой комнаты, пока вы не съедите что-нибудь. И как насчет ванны? Я обтерла тебя, как могла, пока ты спала, но если ты хочешь, чтобы сюда принесли лохань, я распоряжусь.
Тобин покраснела.
— Нет. Передай, пожалуйста, Фарину, что мне нужно поговорить с ним. И с Аркониэлем тоже.
— Хорошо, твое высочество.
Как только она ушла, Тобин стянула с себя ночную рубашку и начала одеваться. Она уже почти зашнуровала штаны, когда вдруг заметила, что Ки отвернулся. Уши у него горели.
Выпрямившись, она бросила через плечо:
— Посмотри на меня, Ки.
— Нет, я…
— Посмотрина меня!
Ки повернулся, и она могла бы поклясться, что он изо всех сил старается не смотреть на ее маленькие торчащие груди.
— Я не просила, чтобы мне дали это тело, но теперь мне придется жить именно с ним, и тебе тоже.
— Нет, Тоб, — прохрипел Ки. — Не надо так со мной.
— Что — не надо?
Ки снова отвернулся.
— Ты не понимаешь. Ну, просто… прикройся, ладно?
Потрясенная, Тобин набросила на себя тунику и огляделась, ища башмаки. Но комната расплылась перед ее глазами, и она опустилась на кровать, изо всех сил стараясь справиться с подступившими к горлу рыданиями. Рингтэйл вспрыгнул к ней на колени и боднул ее головой в подбородок. Ки сел рядом и обнял за плечи, но его объятия были неловкими, и это тоже причинило Тобин боль.
— Я твой друг, Тоб, я всегда буду твоим другом. Но теперь все изменится, и я боюсь так же, как и ты. Теперь нам нельзя будет спать в одной кровати и даже оставаться наедине… Я не знаю, как я это выдержу.
— Так не должно быть!
— Нет, должно. Мне все это ненавистно, но по-другому не может быть. — Голос Ки смягчился, в нем зазвучала грусть, какой Тобин никогда не замечала в друге. — Ты девушка, принцесса, а я уже взрослый мужчина, а не тот маленький паж, который мог спать у твоих ног, как… как этот кот.
Это было правдой, и Тобин знала это. Неожиданно смутившись, она взяла руку Ки и крепко сжала. Ее собственная кожа была еще довольно темной, но ладонь после превращения стала намного мягче.
— Теперь мне придется снова зарабатывать мозоли, — сказала она, и ее голос прозвучал слишком высоко, слишком неуверенно.
— На это много времени не потребуется. У Ахры руки вечно как старый кожаный башмак. Вспомни-ка ее и тех женщин, что вчера тебя встречали. Ты по-прежнему воин, как и они. — Ки пощупал ее бицепсы и усмехнулся. — Ничего не пропало, все на месте. Ты можешь запросто сломать пальцы Албену, если понадобится.
Тобин благодарно кивнула, потом спихнула с коленей Рингтэйла и встала. Протягивая Ки руку, она сказала:
— Ты по-прежнему мой оруженосец, Ки. Я не желаю тебя отпускать. Мне необходимо, чтобы ты был рядом.
Ки встал и хлопнул ее по ладони.
— Всегда буду рядом, как твоя тень!
От этих слов все как будто встало на свои места, по крайней мере на мгновение. Тобин бросила раздраженный взгляд на светлеющее окно.
— Почему мне позволили спать так долго?
— А что нам оставалось делать? Ты ведь и так не спала две ночи, а после того, что случилось вчера… Тебя просто свалило с ног. Фарин сказал, что тебе надо дать отдохнуть, а он пока управится с гарнизоном. Да все равно надо было подождать. Я удивляюсь, что ты вообще встала на ноги.
Тобин мгновенно ощетинилась:
— Потому что я девушка?
— Ох, да что ты… Если бы мне самому пришлось разрезать себе грудь, а потом на мне бы загорелась кожа… ну, не знаю. Вряд ли я поднялся бы так быстро. — Он снова посерьезнел. — Черт побери, Тобин! Я не знаю, что это была за магия, но на какое-то время мне показалось, что на то место, где ты стояла, упало солнце! Или огонь Гончих. — Он поморщился. — Больно было?
Тобин пожала плечами.
— Да я почти ничего не помню, только королев.
— Каких королев?
— Призраков. Ты их не видел?
— Нет, только Брата. На мгновение мне почудилось, что вам обоим конец, так вы выглядели. А он теперь действительно ушел, да?
— Да. Интересно, куда он попал?
— Надеюсь, к вратам Билайри. Честно говорю тебе, Тоб, мне его ничуть не жаль, хотя он и помогал тебе время от времени.
— В общем, мне тоже, — пробормотала Тобин. — Но все-таки он последний член моей семьи, понимаешь?
Скоро вернулась Лития, и не одна. С ней явились Фарин, Аркониэль и несколько слуг, нагруженных едой и какими-то узлами.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Аркониэль, беря Тобин за подбородок и всматриваясь в ее лицо.
— Пока не знаю. — Тобин дернулась, высвобождаясь.
— Она голодная, — заявила Лития, накрывая на столе у очага обильный завтрак для всех них. — Думаю, вам сначала надо дать принцессе поесть, а уж потом заниматься делами.
— Я не принцесса, и нечего меня так называть! — огрызнулась Тобин.
Фарин сложил руки на груди и сурово посмотрел на нее.
— Все, ни слова больше, пока не поешь.
Тобин схватила овсяную лепешку, откусила огромный кусок, чтобы Фарин отстал от нее наконец, — и только в этот момент поняла, насколько она голодна. Проглотив еще кусок, она своим ножом отрезала кусок жареной печенки. Ки присоединился к ней — он был ничуть не менее голоден.
Фарин хихикнул.
— А знаешь, при дневном свете ты выглядишь почти так же. Может, стала немного больше похожа на мать, но это как раз хорошо. Могу спорить, ты будешь такой же красавицей, как она, когда войдешь в возраст и пополнеешь.
Тобин фыркнула, не в силах ответить, потому что рот у нее был набит булкой с кардамоном; но она помнила свое отражение в зеркале. Фарин просто врал.
— Может, это тебя немного развеселит, — сказал Фарин, подходя к кровати и развязывая один из принесенных слугами узлов.
С торжественным видом он извлек на свет сверкающую кольчугу. Ее кольца были такими тонкими и мелкими, что под рукой восхищенной Тобин кольчуга сминалась, как змеиная кожа. По нижнему краю, по горловине и рукавам она была отделана золотом, но рисунок был простым и четким, это были переплетенные, как виноградные лозы, линии. В других узлах оказалась стальная кираса и шлем с таким же рисунком.
— Это ауренфэйская работа, — сообщила Лития. — Все это было подарено бабушке твоего отца.
Кираса была украшена золотым изображением атийонского дуба. Кираса и шлем точно подошли Тобин, как будто были сделаны на нее. Кольчуга оказалась чуть свободной, она мягко спадала вниз, как вязаные свитера Нари.
— Женщины замка подумали, что это тебе тоже пригодится, — сказала Лития, показывая Тобин новую накидку. — Видишь, у нее плотная подбивка, и цвета твои, и герб, все как положено. Мы не хотим, чтобы владетельница Атийона отправилась в битву как какой-нибудь безымянный солдат.
— Спасибо! — воскликнула Тобин, надевая накидку поверх доспехов.
Подойдя к зеркалу, она рассматривала свое отражение, пока Ки прикреплял к ее поясу меч. Лицо под старинным шлемом уже не было лицом испуганной девочки; это лицо было ей знакомо.
Лицо воина.
Ки усмехнулся, глядя на нее в зеркало.
— Видишь, в костюме воина ты выглядишь почти как прежде.
— Это, пожалуй, и к лучшему, — сказал Аркониэль. — Вряд ли Эриус обрадуется, что его племянник оказался племянницей. Фарин, позаботься о том, чтобы в отрядах все знали: имя Тамир в Эро произносить нельзя до особого приказа.
— Интересно, что Корин скажет? — спросил Ки.
— Хороший вопрос, — задумчиво произнес Аркониэль.
Тобин нахмурилась, глядя на свое отражение.
— Да я об этом думаю с тех самых пор, как ты и Лхел рассказали мне правду. Он ведь не просто мой родственник, Аркониэль, он мой друг. Как я могу причинить ему такую боль после всего хорошего, что он сделал для меня? Это было бы несправедливо, и я просто не представляю, что делать. Он ведь вряд ли просто отойдет в сторонку и уступит мне место, так?