Уверенно пробираясь между высокими гребнями крыш и каминными трубами, Уна повела их к широкой, ровной площадке между двумя высокими коньками. Территорию почти в пятьдесят квадратных футов охраняли торчавшие вокруг три уцелевших дракона. Компания очутилась далеко от наружных стен дворца, недосягаемая для шпионских глаз.
Справа от них, под небольшим выступом одной из крыш, стояли несколько деревянных ящиков. Уна открыла один и извлекла четыре деревянных меча.
— Добро пожаловать на мою тренировочную площадку, милорды! — Усмехаясь, девочка отвесила им глубокий поклон. — Ну как, подходит?
— Ты говорила, что не ты одна бродишь по крышам? — спросил Тобин.
— Да, но чаще люди сюда поднимаются в летние ночи, чтобы… ну, ты понимаешь.
Ки пихнул Тобина локтем.
— Надо запомнить!
Уна покраснела, но сделала вид, что ничего не слышала.
— Если пойдете вон в ту сторону, — показала она на дорожку между гребнями крыш, — то увидите вашу учебную площадку. А если пойдете туда, на север, доберетесь до особняка нашей семьи, он в дальнем конце дворца… если, конечно, не заблудитесь или не провалитесь сквозь чей-нибудь потолок.
Аренгил взял один из деревянных мечей и сделал несколько пробных выпадов.
— Я так и не пойму, чего ты хочешь добиться этими уроками. Ведь даже если ты научишься сражаться, король все равно никогда не позволит тебе отправиться в настоящий бой.
— Может, так будет не всегда? — парировала Уна. — Может, вернутся еще старые порядки?
— Да пусть учится, если хочет, — сказал Тобин. Уна теперь нравилась ему куда больше прежнего. — Мы, кстати, можем заодно продолжить и мои уроки танцев.
Зима выдалась совсем не мягкой, даже на побережье, но все равно дожди шли чаще, чем снег. Для Тобина и его друзей это значило, что им чаще обычного выпадали выходные дни и они могли забираться на крышу для тайных занятий, хотя на крыше они частенько промокали насквозь. Они встречались наверху, невзирая на погоду, когда позволяли остальные занятия, и, хотя Уна поклялась, что никому не выдаст тайну, она первая нарушила клятву.
Однажды солнечным днем Тобин и Ки, явившись на крышу, обнаружили, что вместе с Уной и Аренгилом их ждет еще одна темноволосая девочка. Тобину она показалась знакомой.
— Помнишь мою подругу Калис? — спросила Уна, бросая озорной взгляд на Ки. — Она тоже хочет учиться.
Ки слегка порозовел, раскланиваясь, и Тобин вспомнил девочку: она была одной из тех, с кем Ки танцевал на балу по случаю дня рождения Калиэля.
— Ты ведь не против, правда? — спросила Уна.
Тобин пожал плечами и отвернулся.
Вскоре к ним присоединились еще две девочки, а Тобин привел Никидеса, который нуждался в практике больше, чем остальные. Конечно, Лута тоже не мог долго оставаться в неведении, как и другие оруженосцы. Ки окрестил их компанию «Военная академия принца Тобина».
Тобина очень забавляла их группа заговорщиков, но Уне он был благодарен еще и по другой причине. Крыша была вполне безопасным местом, куда можно было вызывать Брата. Тобин поднимался наверх в одиночку, по меньшей мере, раз в неделю и произносил призывные слова.
Сначала он делал это без особой охоты. Шрам на лбу Ки служил постоянным напоминанием о поступке Брата, и еще Тобину до сих пор снилась смерть лорда Оруна. Когда он вызывал Брата в первые несколько раз, он приносил с собой куклу и не позволял Ки подниматься на крышу вместе с ним, не слишком доверяя призраку.
Но Брат в эти дни вел себя на удивление тихо, он совсем не проявлял интереса к Тобину и ко всему окружающему. Тобин гадал, не слабеет ли снова Брат, как это было перед смертью их отца. Но шли недели, а призрак оставался все таким же странно материальным. Возможно, думал Тобин, это их новая связь придала ему такую силу, что он стал способен убивать?
Когда он наконец взял с собой Ки, они обнаружили, что оруженосец не видит Брата, если Тобин не приказывает призраку показаться.
— Ну и хорошо, — сказал Ки. — Я не горю желанием его видеть.
Тобину тоже этого не хотелось. Шрам Ки, может, и побледнел, но ничуть не поблекли воспоминания о том, откуда он взялся.
Время шло, и постепенно Тобину стало ясно, что некоторые девочки в его «Академии» куда больше интересуются встречами с мальчиками, чем уроками боя на мечах. А мальчики ничего не имели против этого. Калис и Ки время от времени исчезали за каминными трубами, а когда возвращались, на их лицах блуждали загадочные улыбки. Бариус перестал приставать к неприступному Лисичке; теперь его сердце принадлежало рыжеволосой леди Море, и случилось это после того, как Мора сломала ему палец во время схватки, да еще и умирала со смеху после.
Уна больше не пыталась поцеловать Тобина, но иногда он чувствовал, что ей хотелось бы этого. Касаясь ее иногда во время учебных боев, он поневоле замечал, как меняется ее тело. Девочки созревают быстрее, говорил Ки, и быстрее начинают разбираться в некоторых вещах. И Тобин горестно думал, что и его самого это тоже скоро коснется.
Но даже если бы ему хотелось обратить на себя внимание девочек, он все равно не мог понять, что нашла в нем Уна. Сражаясь с ней на крыше или танцуя на балу, он ощущал, как она ждет какого-то знака, надеясь, что ее чувства найдут ответ. Это вызывало в нем чувство вины, хотя он и был уверен, что не делал ничего такого, чтобы обмануть ее. Все это очень смущало, да еще он сам лишь ухудшил дело, сделав для Уны золотую подвеску в форме меча. Да, это было ошибкой, потому что Уна теперь открыто носила новое украшение как дар любви.
Но по крайней мере во время уроков он мог предложить ей честный бой. Они были одного роста и частенько сражались друг с другом. Уна училась быстро, удивляя всех своим стремительным продвижением вперед.
А вот в Аренгиле Тобин нашел куда более грозного противника. Хотя ауренфэйе выглядел не старше Урманиса, он тренировался гораздо дольше, чем кто-либо из них. Однако он не пытался выставить напоказ свое превосходство, а просто учил других ауренфэйскому стилю схватки, а это означало умение скорее уклоняться и хитрить, чем лезть напролом. Вскоре Тобин и другие мальчики стали применять технику Аренгила в учебных боях с другими компаньонами. Это заметили, особенно после того, как Ки ухитрился разбить локтем губу Маго. Ки хихикал над этим еще два дня, а когда в следующий раз встретился с Аренгилом, отблагодарил его, подарив свой лучший кинжал.
Глава 15
Когда с моря налетели штормы месяца клесина, компаньоны стали с тревогой ожидать известий о возобновлении сражений; наверняка король не собирался держать Корина взаперти, как девушку, принц ведь был уже взрослым. Приходили сообщения о стычках вдоль границы, но ни король Эриус, ни верховный владыка Пленимара, казалось, не спешили присоединиться к войскам. Как всегда, первым новости узнал Никидес.
— Дед говорит, начались переговоры о перемирии, — однажды утром после завтрака мрачно сообщил он остальным.
Все недовольно заворчали. Мир означал, что у них не будет шанса проявить себя в бою. Корин промолчал, но Тобин знал, что его двоюродный брат страдает от этого куда больше прочих, ведь именно он служил причиной того, что всех остальных так долго держат в запасе.
После неожиданного известия в пиршественной палате вино полилось еще более щедро, чем прежде, и юноши ворчали и огрызались во время учебных схваток.
Больше никаких новостей не было, но через неделю Тобину приснился кошмар, каких у него не случалось уже несколько месяцев.
Во сне он съежился в углу, наблюдая, как его мать мечется по крошечной комнатке в башне. Ариани бросалась от окна к окну, бережно, как младенца, прижимая к груди потрепанную куклу. В тени затаился Брат, глядя на Тобина все понимающими черными глазами.
— Он снова нас нашел! — закричала Ариани, потом схватила Тобина за руку и потащила через комнату, к западному окну, тому самому, что выходило на реку.
— Он уже близко, — подтвердил Брат из полумрака.