Не было обычного ажиотажа. Не ликовала толпа, и самое главное Алина не встречала как это было обычно своего жениха, не шла рядом держась за стремя и гордо подняв подбородок не улыбалась.
Воевода встретил их у крыльца терема. Он стоял, опустив голову, не смея поднять взгляд:
- Прости, богатырь. Не уберегли. Нет твоей невесты.
Как Федогран слетел со спины Туплара, он и сам не понял. Очнулся только тогда, когда сильные руки Бера отрывали его от Митроха, которого он тряс, схватив за ворот рубахи, выплевывая в лицо слова:
- Где она?! Что с ней?! Как?! Говори!!! Убью!!!
Тот не сопротивлялся, и не оправдывался. Стоял и терпел, молча опустив голову. Он все понимал. Чувства они такие, тем более в молодости они взрывные. В них нет злобы. В них отчаяние и несдержанность юного характера.
- Успокойся Федогран. Нет в том его вины. Никто не ожидал предательства от близкого человека. Если уж кого и стоит обвинять, то меня. Недоглядел. – Чащун подошел незаметно сзади, и вытянувшейся рукой взяв парня за плечо, развернул к себе. – Иди к Елею. Он просил тебя позвать, когда приедешь. Он сам не свой после потери дочери. Пьет горькую и ждет. Он все расскажет. Только не делай глупостей. Не принимай скоропалительных решений. Поговоришь с отцом возвращайся в терем воеводы, мы будем там, и обсудим, как поступить дальше. Иди. – Он подтолкнул парня в спину, обрывая попытку того задать вопрос. – Все потом.
- Может надо было самим рассказать? – Услышал тихий голос воеводы в спину Федогран.
- Нет. – Сказал, как отрезал дух жизни. – Они почти родственники. Разберутся.
Как горе мгновенно меняет человека. Прошло чуть более двух месяцев с их последней встречи, более точно в отсутствии часов сказать нельзя, а Елей уже превратился в старика. Седой, изрезанный морщинами, как шрамами, старый убитый горем и жизнью дед.
Когда Федогран вошел в избу, он спал, сидя на лавке, и положив белую голову на сгибы локтей. Тяжелый запах перегара, и еще чего-то кислого наполнял пространство. Парень подошел и присел рядом на краешек скамьи.
- Отец. – Положил богатырь руку на плечо Елея. Он решил называть его так, пусть и не положено вроде до свадьбы, но плевать он хотел на все эти «положено». Отец его невесты отныне и его отец, чтобы не случилось.
-А? - Мутные бесцветные глаза поднялись и посмотрели в лицо – Сынок. Ты приехал… А я вот не уберег Алинушку нашу. Прошляпил… - Слеза скатилась по изрезанными морщинами пьяному лицу.
- Ты можешь толком мне объяснить, что случилось. – Взвелся Федогран. – Кругом одни недомолвки. Она жива?
Тот пожал плечами, отхлебнул из деревянной кружки, пролив половину себе на грязную рубаху.
- Вроде жива. Но он тебя требует.
- Кто он? Хватит пить, в конце концов. Я не узнаю тебя. Действовать надо. – Парень вырвал из рук кружку и швырнул в стену. - Рассказывай.
- Седмицу назад она по грибы пошла. Время сейчас самое то, закрома набивать. Лес щедро делится с тем, кому не лень. Любава, жена кузнеца, чтоб она сдохла, змея подколодная, ее с собой позвала, мол она место тайное знает, где белых много. Ушли вместе, а назад эта гадина, одна возвернулась, и сразу в терем воеводы. И ведь как изменилась. Всегда застенчивая, незаметная. Откуда наглость такая в ней образовалась.
- Кацикин. – Говорит она. – Федограна к себе требует. Ежели не придет, то Алинушку мою по кусочкам возвращать будут.
- Ничего не понимаю – Юноша посмотрел в трезвеющие глаза. – Причем тут Любава?
- Так она и есть тот подсыл. – Врезал по столу кулаком Елей и зашипел от боли. – Купили ее тем, что пообещали дочке мужа хорошего сосватать. Дура баба верит, что Вул ее дочери лживым богом подарен, авансом за измену. Я ее едва не убил, когда узнал.
- А что же Перл?
- Что Перл. Любит кузнец ее. Говорит. Задурили женке голову. Готов идти Алинку спасать, дабы прощенье бабе своей вымолить. Да только Чернобог только тебя видеть хочет, и непременно одного, или убить Алинку грозится. Так бы давно дружиной княжеской спасать отправились. Вот тебя ждем.
Елей встал, пьяно покачиваясь, и вдруг упал на колени:
- Федогранушка, помоги! Все что есть отдам! Спаси дочку.
- Ты сдурел старый. – Вскочил Федогран и склонился над рыдающим у его ног отцом невесты, пытаясь его поднять. – За кого ты меня принимаешь. Встань немедленно.