- Как не быть касатик. Все есть.
Она подпрыгнула, хлопнув в ладони, пронзительно, по-бандитски свистнула, засунув два пальца в рот, и из-под лапы ближайшей елки выскочила огромная, размером с немецкую овчарку, одноглазая жаба, с располосованной по второй, пустой глазнице, рваным, застаревшим шрамом. Болотная жительница вальяжно подошла, перекатываясь жирным телом на перепончатых лапах, и пророкотав раздувшимися пузырями щек, то ли приветствие, толи проклятие, замерла напротив, склонив голову.
- Веревку из закромов быстро неси. Ту, что попрочнее, зеленую, из чертополоха плетеную, не перепутай с крапивной, та послабее будет. Что застыла, словно аиста-охотника увидела? Бегом! – Приказала скороговоркой кикимора, и пнула нерасторопное земноводное ногой-веткой, от чего, то обиженно хрюкнуло, и растеряв всякую вальяжность, развернувшись, ускакало в ельник, а спустя несколько секунд выскочило оттуда, неся в пасти мокрый, зеленый, смотанный в клубок шнур.
— Вот, касатик, и веревочка. – Кикимора выхватила моток из губастой пасти жабы, и протянула Федограну, заискивающе заглянув в глаза. – Поспеши милок. Сердце кровью обливается, как подумаю, что там дитятко невинное, одно в яме темной сидит.
Не доверяя болотной нежити, Федогран привязал веревку к седлу Чепрака, где устроился в виде всадника шишок, велев тому глаз с Евеи не спускать, и погрозив кулаком кикиморе, что бы та не вздумала устроить какую-либо гадость, тяжело вздохнув, скользнул в тьму.
Колющие спину ощущения чужого, враждебного присутствия, с новой силой прокатились по покрывшейся мурашками коже. Невидимые злобные глаза воткнулись иглами дурного предчувствия между лопаток, заставив гулко забиться сердце. Влажный, тягучий полумрак окутал, липкими лапами скомкав душу. Недолгий, казалось бы, спуск, показался вечностью.
Девочка подскочила, едва ноги Федограна коснулись земли. Зеленые глаза, совсем не по-детски осмотрели гостя цепким взглядом, с ног до головы, и остановились на лице.
- Ты пришел меня спасать, юноша. – Грудной голос, далеко не маленького ребенка, а взрослой женщины, сорвался с пухлых губ. – Это очень мило, и так романтично. – Она смахнула с длинных ресниц слезу и улыбнулась. Помоги мне выбраться из этой заколдованной западни, и я сумею отблагодарить тебя. Не смотри, что я с виду такая маленькая. Я взрослая женщина, и умею быть разной.
- Нужна мне твоя благодарность, как собаке пятая нога. – Покраснел наш герой. - Хватит болтать, хватайся мне за шею и полезли, бабушка твоя извелась вся.
Маленькие ручки, мертвой хваткой удава, обвили шею, едва не задушив, и Федогран, ловко перебирая руками, взобрался вверх, к краю ямы. Внучка кикиморы тут же перебралась по спине и оттолкнувшись от плеч, выскочила, с радостным смехом наружу, где кинулась в объятья взволнованной Евеи.
Когда наш герой, подтянувшись на руках, уже готов был вылезти и сам, то что-то крепко, стальной хваткой, ухватило за ногу, и дернуло вниз с такой силой, что веревка не выдержала и лопнула. Дно у ямы исчезло, образовав провал в черный мрак бесконечности, куда и провалился парень.
С собой только меч, напоенный силой двух богов и плащ, сшитый самой богиней земли и плодородия, когда-то подаренный Березинией в знак благодарности за освобождение леса от крылатого червя. Все остальные вещи остались притороченными к седлу, не взятые за ненадобностью, в, казалось бы, столь простом деле – достать ребенка из ямы.
Выхватив из ножен полыхнувшее Яриловым пламенем и Перуновыми молниями оружие, Федогран резким, уверенным движением полоснул по держащей его за ногу неведанной лапе. Дикий вопль боли и ярости резанул по ушам, сорвавшись в ультразвук отчаянного визга. Наполненный божественной силой меч осветил пространство, и юноша увидел своего врага.
Жуткое творение извращенной фантазии нового бога. Слуга хаоса, демон мрака, сотканный из нитей лжи и порока - черный трёхглавый змей. Чешуйчатая антрацитовая шкура, обтягивающая чулком мускулистое поджарое тело с четырьмя лягушачьими лапами и длинным змеиным хвостом – плетью. Рогатые лошадиные головы с желтыми, хищными клыками, истекающими огненной плазмой, словно слюной, и смрадным дыханием серы из открытых, пашущих жаром пастей. Налитые кровью змеиные глаза. Весь этот ужас летал вокруг нашего героя на орлиных крыльях тьмы, теряя, при каждом взмахе огненные перья-капли, метеоритами срывающиеся в бесконечность мрака.
Секундное ошеломление от увиденного едва не стоило Федограну жизни. Только благодаря развитой интуиции, и ловкости, он избежал удара змеиного хвоста, оставившего огненный след в черной бесконечности, успев, в последний момент поджать ноги над пролетевшей, раскаленной в плазму, плетью. Смерть просвистела снизу, заставив его мгновенно взять себя в руки и сконцентрироваться на схватке.