Но я отвлекся. Путешественники шли по мощеным мрамором широким улицам, мимо белоснежных домов с колоннадами и фонтанами в уютных, открытых взглядам досужих прохожих, двориков с непременными, в каждом из них финиковыми пальмами. Все белое, даже кровля, и только вот эти растения контрастом выделялись на общем фоне.
Гудящая толпа, следовала по пятам за нашими героями, и начало ей положил один из многочисленных праздных нищих у ворот, выпрашивающих у прохожих не деньги, как это происходит в нашем мире, а еду.
Округлив в удивлении глаза, он ткнул в направлении шишка пальцем, и воскликнув: «Чудо», пошел следом, громко призывая присоединяться к нему остальных горожан посмотреть на диковинку, что те и делали, пестрой толпой, с нескрываемым восторгом, нарастая лавинообразно, как снег на снежный ком, на вылепливаемой детворой снежной бабе, в недавнем прошлом нашего героя.
Когда друзья подошли к дворцу Миноса, толпа стала на столько огромной, что заполнила всю, довольно большую, площадь. Самого царя даже звать не пришлось. Гул переговаривающихся одновременно между собой, нескольких сотен людей, сделал это лучше любого гонца. Встревоженный, с красными от недосыпания глазами, тот выскочил на балкон, и замер, разглядывая недоуменно незнакомцев и сопровождающих их гомонящих горожан.
Колоритный, надо сказать персонаж. Невысокого роста, с заметным, выпирающим вперед, бугорком чревоугодья, животом, какой-то квадратный, что в высоту, что в ширину, что в полноту, весь одного размера. На лысой, от лба до затылка, голове, золотой венец из переплетенных лавровых листьев, хотя Федограну показалось, что они больше похожи на ивовые, стягивал черные, с проседью, кучерявые, как шерсть у пуделя, волосы. Карие, маленькие, умные глаза, близко посаженные к горбатой переносице крупного носа, внимательно рассматривали гостей, как удав кролика, решая: «В каком виде их лучше скушать?»
Надо отдать должное, он быстро пришел в себя.
- Кого ты привел в город, Хирон? - Величественно задрав к небу подбородок, он вытянул руку, указав в сторону Федограна, с развалившимся на его плече шишком.
- Они пришли с миром басилевс. Они могут помочь твоему горю, и готовы сделать это. Позволь им поговорить с Ариадной. – Кентавр припал на колено и приложил руку к груди.
- Ага. Мы готовы. – Лениво подтвердил шишок и зевнул, за что тут же был наказан подзатыльником и гневным взглядом богатыря.
- Прости Минос, иногда моего спутника заносит, особенно если он волнуется или чего-то боится. – Сгладил неприятное начало разговора Федогран.
- Меня??? – Возмутился Илька несправедливому, как ему показалось, замечанию, округлив удивленные глаза.
- Тебя! – Шикнул в ответ богатырь, грозно нахмурив брови. – Еще раз встрянешь в разговор, можешь забыть и обо мне, и о возвращении на родину. Твои шутки сейчас неуместны. Понял?
- Понял. – Буркнул тот и обиженно насупившись отвернулся.
- Я готов отдать все, что вы только не попросите. – В глазах царя вспыхнула надежда, а задранный подбородок рухнул на грудь. – Только помогите. Спасите мою дочь, освободите из лап Минотавра Тессия. Если он конечно все еще жив. – Взгляд его снова потух. – Проходите во дворец. Вас проводят в мои покои. – Махнул он обреченно рукой, развернулся, ссутулив плечи, ушел.
Четверо стражников, раздвигая древками копий возмущающихся горожан, как ледокол льды, расчистили путь, и почтительно кланяясь, проводили троицу под опирающийся на многочисленные колонны, затененный свод, словно парящего в воздухе, дворца.
Изнутри это здание сияло великолепием, но не той домашней уютной красотой, к которой привык Федогран в тереме воеводы Новгора, или князя Уйшгорода, а другой, сухой красотой строгих линий мертвого мрамора. При первом взгляде охватывает восторг, но жить тут совсем не хочется. Холодно, несмотря на жару, и неуютно, несмотря на все изыски архитектуры. Давит величие на непривыкшую к подобному психику.
В огромном, наполненным светом, и сквозняками полу-улицы полу-зале, состоящего только из изрезанных узорами колон вместо стен, а также, большого фонтана, изображающего писающего в воду мальчика, при виде которого захихикал, на плече шишок, сидел на мраморном троне, как бледное изваяние, угрюмый Минос.
Как только гости вошли, он поднялся, и пошел им на встречу, чем явно удивил, следовавшего рядом с Федограном кентавра, видимо нарушив своим поведением все действующие ритуалы и правила. В близи это оказался убитый горем, изъеденный морщинами старик, с искрами надежды в блеклых глазах.