— Добрый, — с угрюмым видом бросил ему Бродка и посмотрел на Жюльетт. — Титус уехал. Что этому тут надо?
Коллин не дал Жюльетт сказать ни слова.
— Я хочу забрать свою жену. Понимаете?
— Нет, не понимаю.
— Я люблю свою жену, молодой человек. Кстати, мы с Жюльетт все еще женаты.
— Вы имеете в виду бумагу, которую вы когда-то подписали? Забудьте об этом. Жюльетт вас больше не любит. И в этом вы отчасти виноваты сами.
— Держите себя в руках, господин. Это вы отняли у меня жену. Раньше за такое наказывали, господин…
— Бродка, — сухо напомнил Александр. — Похоже, вы напрочь забыли, что мы с вами живем в двадцатом веке. Замужняя женщина не обязана всю жизнь терпеть рядом с собой алкоголика-импотента.
Но тут впервые заговорила Жюльетт:
— Оставь его, Бродка. Об этом было говорено сотни раз, и ты тут ничего уже не изменишь. — И, обращаясь к Коллину, добавила: — Сначала ты разрушил себя, а теперь пытаешься поставить на колени меня. Думаешь, я не знаю, кто стоит за подделкой картин? Ты хочешь уничтожить меня, чтобы я добровольно вернулась к тебе. Но этот номер не пройдет, дорогой мой. Наоборот, теперь я, по крайней мере, знаю, что ты не остановишься ни перед чем.
— Но это же чушь! — оправдываясь, воскликнул Коллин. — Ты ведь хорошо знаешь, что я ничего не понимаю в искусстве. Откуда у меня связи с теми, кто занимается подделкой картин?
Бродка, который слушал их перепалку, рассерженно вставил:
— Вы сами утверждали, что все покупается и продается.
Коллин вскочил, в его движениях было что-то угрожающее. Жюльетт испугалась, что соперники вот-вот бросятся друг на друга, словно олени во время гона. И вдруг ей в голову пришла ужасная мысль: а если Коллин вытащит сейчас оружие и наставит его на Бродку? Или на нее? Она со страхом следила за мужем и облегченно вздохнула, увидев, что он постепенно расслабился.
Жюльетт подошла к ним. Правой рукой она толкнула профессора, а левой — Бродку. Затем улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой и сказала:
— Вы ведете себя как дети. Может быть, обсудим все за бутылкой красного вина?
Предложение Жюльетт удивило мужчин. Однако Коллин, пожав плечами, ответил:
— Согласен.
Бродка просто кивнул.
Жюльетт принесла из кухни «Кот дю Рон». После того как они вместе осушили бутылку, так и не приступив к желанной дискуссии, было решено открыть еще одну.
Коллин посмотрел на Бродку.
— Красное вино для стариков — лучший из даров, — заметил он, слегка улыбнувшись.
— Вильгельм Буш,[11] — отозвался Бродка.
— Вот как? — Коллин усмехнулся. — А мне казалось, что это я придумал.
Бродка хмыкнул, и лед внезапно тронулся. Соперники начали провозглашать тост за тостом, и вскоре завязался оживленный разговор о дальнейшей судьбе Жюльетт. Красное вино сделало свое дело. Оба пытались отстоять свою точку зрения, совершенно не обращая при этом внимания на Жюльетт, из-за которой все и началось. Когда Жюльетт попыталась вмешаться, Коллин заявил, чтобы она «заткнулась», а Бродка даже не заступился.
К несчастью, Коллин и Бродка допились почти до взаимной симпатии. Полную гармонию нарушал только неразрешенный вопрос о том, кто из них двоих имеет право на Жюльетт.
— А меня хоть кто-нибудь спросит? — закричала она, не зная, плакать ей или смеяться.
Коллин и Бродка посмотрели на нее удивленными пьяными глазами. Никто не ответил.
— Уж тебя-то, — укоризненно произнесла Жюльетт, обращаясь к Бродке, — я считала умнее.
Мужчины переглянулись. Затем Бродка многозначительно посмотрел на Коллина и сказал:
— Вот как можно ошибаться.
Спустя какое-то время то ли серьезно, то ли в пьяном угаре Бродка спросил профессора:
— На какую сумму отступных за Жюльетт вы вообще-то рассчитывали?
Услышав вопрос Бродки, Жюльетт сердито вскочила, принесла из соседней комнаты сумочку, набросила на плечи пальто и покинула квартиру, хлопнув дверью.
Коллин и Бродка беспомощно посмотрели ей вслед. Затем переглянулись, и профессор заплетающимся языком произнес:
— Я как-то читал о проститутке, которая обходилась своему сутенеру в сто тысяч. С этой точки зрения Жюльетт, конечно, намного дороже. Она ведь порядочная женщина. Разве она не чудесна?
Бродка сделал хороший глоток.
— У меня к вам предложение, профессор, — сказал он. — Пусть судьба решит, кому будет принадлежать Жюльетт.
— Она принадлежит мне! — прорычал Коллин, уставившись на собутыльника затуманенным взглядом.
— А я утверждаю, что она принадлежит мне, — ответил Бродка. — И поскольку мы не можем прийти к соглашению, пусть наш спор решит жребий. Я предлагаю сыграть на нее в кости.
Одурманенный винными парами, Коллин задумался. Но предложение показалось ему заманчивым, и он согласился.
Что заставило Бродку сделать это дурацкое предложение, он и сам потом не мог объяснить. В игре ему никогда не везло. Наоборот, он принадлежал к тому типу людей, которые могли купить двадцать лотерейных билетов, и все они оказывались пустыми.
Бродка снял с полки стаканчик с игральными костями.
— Называйте условия.
— В таком случае предлагаю бросать по очереди. Кто первым выбросит три шестерки, тот и выиграл.
Коллин взял стаканчик двумя руками и затряс его с такой силой, словно хотел выбросить сразу все очки. Затем с громким стуком поставил стаканчик на стол.
Бродка ухмыльнулся, увидев, что удача не улыбнулась Коллину.
Бродке тоже не особо везло.
Так они бросали и пили примерно с полчаса, пока Коллин наконец не предложил попробовать обойтись одним кубиком, объяснив, что выбросить три шестерки почти невозможно. Он не успел договорить и с грохотом поставил стаканчик на стол. Оба уставились на кости: три шестерки.
— Вы выиграли, — разочарованно пробормотал Бродка. Казалось, он отрезвел в мгновение ока.
Коллин усмехнулся, борясь с самим собой. Он поднялся, покачиваясь из стороны в сторону, как будто проверяя свою устойчивость, и после паузы серьезно сказал:
— Ну что ж, все ясно. Вызовите мне, пожалуйста, такси.
Бродка словно в трансе подошел к телефону. Он даже не заметил, как профессор Коллин вышел из его квартиры. В голове была одна мысль: вот и все.
По дороге в туалет Александр увидел оставшееся в прихожей пальто Коллина. Бродка снял его с крючка, шатающейся походкой вышел на лестницу, но профессора уже не было. Вешая пальто обратно на крючок, он заметил в одном из боковых карманов тяжелый предмет.
Бродка опустил руку в карман и вынул револьвер.
Сердясь на Бродку, поразившего ее своим поведением, — от Коллина она другого и не ожидала — Жюльетт сбежала к Норберту, парню, который жил в мансарде неподалеку от дома Александра и уже долгие годы считался молчаливым поклонником Жюльетт.
Норберту было около тридцати лет. Его короткие темные волосы были зачесаны на лоб. Внешне он ничем особо не выделялся — за исключением одной мелочи, которую почти никто не замечал. Однако же для Норберта она имела большое значение: у него не было мизинца на правой руке.
В обычной жизни этот изъян не так уж важен, но у Норберта была необычная жизнь. Будучи эстетом, он высоко ценил гармонию и вообще все прекрасное. По профессии Норберт был пианистом, поэтому несчастный случай, который произошел с ним несколько лет назад и стоивший ему, помимо нескольких шрамов на шее и на лбу, мизинца, в корне изменил его жизнь.
Его карьера музыканта, выступающего с концертами, конечно же, закончилась. С тех пор Норберт зарабатывал себе на жизнь, играя в барах — в качестве мастера левой руки и безымянного пальца правой руки, который отныне взял на себя функции отсутствовавшего мизинца. Потеря мизинца оставила в душе Норберта неизгладимый след, поскольку со времени несчастного случая — в отличие от прошлого — он теперь больше склонялся к своему полу, чем противоположному. Он вел самую настоящую двойную жизнь и был известен в соответствующих заведениях вокруг Гертнерплац под именем Берта.