Совсем неглупые мысли у этого мальчика, подумала Жюльетт.
— Но вы не расстраивайтесь, Джульетта, — продолжал Клаудио. — У этой прекрасной площади тоже кровавое прошлое. Во времена римлян здесь были беговая дорожка и цирк для гладиаторов. Позже из его стен выросли дома и церкви. А четыреста лет назад по праздникам римляне по колено заливали Пьяцца водой, потому что их это забавляло.
Официант принес жареные морепродукты. Но прежде чем они приступили к еде, Клаудио протянул Жюльетт через стол фотокопию.
— Должен вам кое в чем признаться, — сказал он, приняв расстроенный вид. — От меня не укрылось ваше разочарование, когда я не смог вам помочь. Честно говоря, я знал, что именно вы ищете, но мне не хотелось выкладывать это сразу. В противном случае я вряд ли увидел бы вас еще раз. Вот посмотрите. Вероятно, это то, что вы искали.
Жюльетт бросила взгляд на лист бумаги и нахмурилась.
— Вы наверняка этого не знали, не так ли? — сказал Клаудио. — «Приговор после скандала с Леонардо — семь лет лишения свободы для укрывателя краденого Альберто Ф.».
— Альберто Фазолино, — тихо произнесла Жюльетт. — Я догадывалась. — Она быстро пробежала глазами статью и как бы между прочим спросила: — Когда это было?
— Сообщение датировано июнем 1986. Тут говорится, что Альберто Ф. продал картину маслом Леонардо да Винчи одной из американских компаний за тридцать пять миллионов долларов. Картина, как и все произведения Леонардо, не была подписана, но полотно и краски соответствовали времени написания, и все эксперты были едины во мнении, что речь идет о настоящем Леонардо. К счастью, компания попросила знакомого рентгенолога обследовать картину более внимательно. При этом выяснилось, что под мнимым Леонардо находилась картина Розарио Бертуччи, не очень известного художника. Бертуччи был украден из одного музея за два года до описываемых событий.
Жюльетт рассеянно кивнула.
— А теперь, Джульетта, — произнес Клаудио, указывая на великолепно сервированную еду, — угощайтесь, пока не остыло. О скандале с Леонардо мы можем поговорить позже.
Он поднял бокал и торжественно сказал:
— За прекраснейшую женщину в мире, ужинать с которой я имею честь и удовольствие. Салют, Джульетта!
Хотя Жюльетт было совершенно не до смеха, слова Клаудио рассмешили ее. Уже одно то, как он произносил ее имя, оправдывало поездку в Рим. Что касается самой атмосферы вечерней Пьяццы, то теплый воздух, вино, огни — все это способствовало тому, чтобы на пару часов забыть о негодовании, злобе и страхе.
Омары и «Кастелли» замечательно дополняли друг друга, и Жюльетт, сделав большой глоток, сказала:
— Я тоже должна вам кое в чем признаться, Клаудио.
Молодой человек бросил на нее лукавый взгляд. Он догадывался, что сейчас произойдет, и не обманулся в своих предположениях.
— Я вовсе никакая не журналистка, — заявила Жюльетт, — I я вам солгала.
— Я знаю, — спокойно ответил Клаудио.
— Знаете?
— Конечно. Журналистки ведут себя совершенно иначе. Они приходят каждый день ко мне, десятка по два. Большинство строят из себя Клеопатру, собирающуюся положить себе на грудь змею, или мадам Кюри после открытия радия.
— В любом случае… мне жаль, Клаудио. Я не журналистка, я — хозяйка галереи.
— Ага. Значит, у вас были веские причины вести себя подобным образом.
Жюльетт огляделась вокруг, чтобы проверить, не подслушивают ли их. Толстый писатель расправился со своим завтраком и ушел.
— Клаудио, — сказала Жюльетт, — я вам доверяю. Я оказалась в ужасной ситуации. Этот Альберто Ф., — она ткнула пальцем в газетную вырезку, — продал мне картины за полмиллиона немецких марок. Не подделки, оригиналы высокого класса. Несколько недель эти картины висели в моей галерее. Но в какой-то момент оригиналы были подменены копиями, а я не заметила этого. Однако мне не поверили и даже предъявили обвинение в мошенничестве.
Лицо Клаудио посерьезнело.
— Dio mio,[20] этого не может быть!
— К сожалению, может. Увидев эту газетную вырезку, я больше не сомневаюсь.
— Но вы же говорили, что картины, приобретенные вами у Фазолино, были оригиналами. Откуда же вы знаете, что именно Фазолино стоит за подменой?
— Когда картины находились еще в Риме, у него была возможность заказать копии. Затем он продал мне оригиналы, поскольку знал, что я буду проверять картины перед покупкой. После того как я выставила их у себя в галерее, у меня не было причин сомневаться в их подлинности. Затем он подослал профессионалов, которые проникли в мою галерею и подменили оригиналы подделками.
— У вас есть доказательства, что за этим действительно стоит Фазолино?
— Прямых нет. Но Фазолино прислал на вернисаж, который я устраивала, своего фотографа. Тот сфотографировал каждый угол в моей галерее, чтобы подготовиться к взлому. Вчера я видела, как этот человек, фотограф, выходил из дома Фазолино.
— Джульетта, позвольте спросить, а этот Фазолино будет с этого что-нибудь иметь? Он ведь не может снова продать картины.
Жюльетт кивнула.
— Вы — умный человек, Клаудио. Существует только одно объяснение: Фазолино хочет уничтожить меня.
— А почему? Вы же заключили с ним не одну сделку.
— То-то и оно. Сначала я подумала, что за этим стоит мой муж. Однако постепенно мое мнение изменилось. Но об этом мне не хотелось бы говорить.
— Вы замужем, Джульетта?
Жюльетт промолчала, однако после небольшой паузы сказала:
— Только на бумаге.
— Понимаю, — задумчиво произнес Клаудио. — Ну а что касается Фазолино, то почему бы вам не пойти в полицию?
— Дело в том, что у меня ничего нет против этого человека.
Вечер, начинавшийся так весело, казалось, принял серьезный оборот. Для обоих это было не очень приятно. Однако Жюльетт твердо намеревалась хотя бы сегодня забыть о настоящей причине своей поездки в Рим.
Клаудио сжал губы и покачал головой.
— Мне очень жаль, — искренне сказал он, — что я этой статьей так расстроил вас. Я надеялся доставить вам удовольствие, и вот…
— Давайте выпьем! — перебила его Жюльетт и подняла свой бокал. — Давайте выпьем за прекрасный вечер и забудем эту историю. Согласны?
На лице Клаудио вновь появилось лукавое выражение, которое так понравилось Жюльетт с самого начала. Вероятно, Клаудио был старше, чем выглядел, но в любом случае эта улыбка красила его.
— О чем вы думаете, Джульетта? — спросил он, заметив, что она разглядывает его.
— Думаю, сколько вам лет, Клаудио.
— И?..
— Не знаю. Да мне, признаться, все равно.
— Мне тридцать пять.
— Я так и знала! — Жюльетт хлопнула ладонью по столу.
— Что вы знали, Джульетта?
— Что вы старше, чем выглядите. Вы женаты, Клаудио?
— Жалкий архивариус в «Мессаггеро» — не самая лучшая партия.
Жюльетт нахмурилась.
— Ах, Клаудио, я сейчас расплачусь.
— Нет, я серьезно. Итальянки очень практичны. Большинство рассматривает брак как институт обеспечения. Без дома, лодки или кабриолета у римского мужчины почти нет шансов. Я же пока заработал только маленькую квартирку в районе Трастевере. Маленькая, зато моя, с видом на Тибр. Хотите посмотреть?
— Да, — не колеблясь ни секунды, ответила Жюльетт, но тут же испугалась. Она сама не понимала, какой черт дернул ее за язык. Она ведь едва знала этого молодого человека. И нетрудно было догадаться, что ему нужно. Но все равно он казался Жюльетт привлекательным.
Похоже, Клаудио прочитал ее мысли.
— Вы можете доверять мне, Джульетта, поверьте. Тут совсем рядом.
Клаудио расплатился, они сели на «ламбретту».
Старый дом, в котором находилась квартира Клаудио, был недавно отреставрирован. Лифта не было, зато был седьмой этаж, которого официально не существовало, так что никто, даже строительное министерство, не могло дать указание его снести. Здесь, и жил Клаудио.