Вообще, передвигаться по Таури без собственной лодки было довольно проблематично. За исключением внутренней территории островов, где имелись полноценные улицы, площади и сады, все остальное движение в городе было сосредоточено в устьях каналов, через которые синие воды Матери–реки Чаан добирались до бесконечного океана. По своему виду каналы разительно отличались друг от друга в зависимости от районов, мимо которых они проходили. Ближе к центру города берега одевались в гранитные оклады и устремлялись вверх. Бедные окраины удивляли футуристическими нагромождениями жилых домов, похожих на древесные грибы, гнездившиеся целыми кустами на старых пнях и поваленных бревнах. Огни фонарей и яркие краски играли там, где к причалам выходили фасады богатых лавок и иных заведений, принадлежавших торговым домам. Сурово и аскетично смотрелись стены монастырей, выраставшие буквально из водной глади. А вокруг сменяли друг друга пестрым калейдоскопом плавучие театры, площадки жонглеров и акробатов, джонки–закусочные и разукрашенные плоскодонные лодки торговцев с лотками, устроенными прямо на носу. «Уличные» базары, собиравшиеся в тихих местах, пестрели разнообразием морского зверя и рыбы, уходившей здесь ранее за медную мелочь, но теперь в дни осады выросшей в цене почти втрое. Баркасы городской стражи с высокими синими бортами угрожающе рассекали речные волны, напоминая всем и каждому, что имперский закон не делает различий между твердой землей и водным потоком. Крупные корабли, что бывали здесь нередкими гостями, сейчас по большей части сгрудились в порту, речные ворота Таури были наглухо закрыты и заложены механическими засовами.
Военно–морское училище, в здании которого расположился штаб городской обороны, было похоже на распластавшегося осьминога, чьи разномастные «щупальца» — причалы, облепленные парусными лодками и мику–дзё, тянулись в разные стороны. Учебные корпуса и верфи полностью занимали один из малых островов, и здесь же располагалась единственная в Таури пристань, оснащенная для приема больших судов, кроме тех, что находились в торговом порту и на стоянке Южной эскадры. Совещание под руководством Руо Шеня было назначено на полдень, так что Мяо планировал посвятить несколько свободных часов встрече с квартальными старостами и определить для них задачи по формированию ополчения из числа добровольцев. Однако настоящий сюрприз ожидал полководца, едва он высадился на причал у подножья серой мраморной лестницы, поднимавшейся к центральному входу в наставнический корпус.
— Тайпэн Гкень! Тайпэн Гкень! Это возмутительно!
Хрипловатый уверенный голос без труда привлек к себе внимание Мяо. От правого края лестницы к потомку Овара быстро шагал жилистый пожилой мужчина в сопровождении нескольких стражников и одного из офицеров штаба, прикрепленных к Гкеню. Лица солдат выглядели не слишком довольно, а в глазах читалась какая–то усталая загнанность. И, судя по всему, причиной этих эмоций и был тот, кто окликнул тайпэна.
До этого момента Мяо еще не приходилось лично встречаться со старостой Зэном Юрчи, но не узнать того было попросту невозможно. Тяжелый пробивной характер главы обширного квартала, где селились в основном исключительно чистокровные юнь, был настолько известен в Таури, что удостоился даже отдельного упоминания в нескольких ежегодных отчетах дзито Тогу Синкая.
Узкий кафтан Юрчи имел яркий клюквенный цвет и был сшит из тонкого сукна, украшенного бляшками–лалами в традиционной манере для одежды южан. Полы этого одеяния не захлестывались одна на другую, а застегивались при помощи длинных деревянных пуговиц, покрытых тонким слоем лака. Свободные черные штаны были заправлены в высокие сафьяновые сапоги с чуть загнутыми носками. Еще сильнее образ «классического юнь», которому Зэн следовал во всем, дополняли длинные черные волосы, заплетенные в тонкую косу, и аккуратные усы — «стрелки».
— Тайпэн Гкень, как выборный представитель своего квартала я хочу заявить вам решительный протест на подобную дискриминацию!
Только вид дзи Донга, появившегося за правым плечом Мяо и положившего руку на рукоять цзун–хэ, заставил Зэна остановиться буквально в полушаге от улыбающегося тайпэна. Вассал Императора разгладил привычным движением свои висячие усы и, убедившись, что Юрчи немного отдышался, задал вопрос самым нейтральным тоном: