Внезапные пробуждения стали для Ли не редкостью в последнее время, но их пока хотя бы не сопровождали какие-нибудь жуткие кошмары или внезапные вскакивания в холодном поту. Сновидения вообще стали нечастыми гостями в сознании тайпэнто, сменившись безраздельной чернильной темнотой, в глубине которой порою слышался шорох далекого пламени и тихий плеск уродливых тварей в глубинах керамических бассейнов, которые Ханю пришлось как-то раз увидеть.
Тихо поднявшись, чтобы не разбудить Каори, Ли вышел из спальни, накинув на плечи халат золотистого цвета с гербовыми знаками, вышитыми красной нитью. В маленькой прихожей, предварявшей выход в коридор, привалившись спиной к стене негромко сопел Удей. Несмотря на время тидань был одет в новый легкий доспех из выделанной кожи, который он носил теперь повсюду, сопровождая Ли за пределами дома. Обнаженная сабля с клеймом лучшего оружейного мастера Таури покоилась у степняка на коленях. Маленький бумажный фонарь, стоявший рядом на полу, бросал на лицо верного оруженосца Ханя косые блики, придававшие ему пугающее выражение, особенно из-за багровых шрамов имперских печатей, выжженных на щеках у кочевника.
Ступая все также тихо, тайпэнто миновал коридор и, уже прекрасно ориентируясь в доме, вышел в сад, шелестевший ветвями под сводом, усыпанным тысячей звезд. Пройдя несколько шагов, Хань опустился на резную скамейку и в который раз, запрокинув лицо, попытался вглядеться в далекие золотые и серебряные огоньки, будто сегодня они могли даровать ему ответ.
Легкий шорох аккуратной поступи не успел привлечь к себе внимание Ли, поглощенное одновременным созерцанием глубин небесных и внутренних. Опустившись рядом, Каори прижалась к нему и склонила голову на плечо мужа, позволяя темным волосам свободно рассыпаться по золотому шелку.
- Я не стану требовать от тебя чего-то, но порой лучше всего рассказать хоть кому-то о своих терзаниях, - голос Каори, спокойный, но твердый, был полон решимости довести разговор до конца, и Ли осознал, что любые попытки сопротивления на этот раз будут точно подавлены еще в самом зародыше.
- После возведения на престол Мао... Императора, - поправился Хань, - я вдруг понял, что стал сомневаться. Сомневаться в себе, в своих прежних поступках, в мотивах и принятых решениях. А что если я ошибаюсь? Что если мне лишь удается делать вид, что я продолжаю следовать намеченным целям, но неспособен реально влиять на ситуацию?
- Тебе всегда удавалось влиять на нее, - узкая точеная ладонь Каори легла поверх кисти Ли, непроизвольно сжавшейся в кулак во время его последних слов. - Ты менял то, что было для других неизменным. Заставлял людей верить в забытые принципы, верить в самих себя и главное - совершать поступки, на которые они в принципе были бы не способны до этого.
- Да, возможно это у меня всегда получалось как раз и неплохо. Но что если мои собственные действия были не настолько правильны, как казалось мне или им? Они ведь не просто следовали всему тому, о чем знали и без меня, они рисковали жизнями, а порой и отдавали их ради этого. Удей, Таката, Фуёко, Ка"исс, командир Ногай, тайпэн Вань и тысячи других офицеров, солдат и простых ополченцев, что не раз ходили по лезвию смерти, поддаваясь моей уверенности и вере в правое дело. Я помню до сих пор глаза Сулики-нойона, когда он пересилил себя, подчинившись моему приказу, как и сотен тех других, кто не был согласен со мной, но смирял свою гордость и гнев, только лишь потому, что видел - я не просто говорю банальные истины, я верю в эти слова. Мне удалось остановить охваченную гневом толпу городского бунта, не обнажая клинка, и призвать десять тысяч верных воинов Империи идти сражаться за вчерашних врагов под Тай-Тунг против головорезов-сиртаков, лишь потому, что так было правильнее. Но был ли я действительно прав, когда делал это? Сейчас быть может и кажется, что это сохранило множество жизней, но что если все обернется не так? И тогда-то напрасными вдруг станут те жертвы, что уже были принесены. Сэн и Шинжи, погибшие на стенах Ланьчжоу. Хайтин Гокэй, оставшийся на дне Люньшай вместе со своей куай-сё. Ополченцы-юнь из Таури, задержавшие буквально своими телами удар царских лим-бо... Ёми и та цена, которую она заплатила за мою неприкосновенность и право диктовать Ляоляну любые условия мирного договора... Все те, кто отдал свои жизни ради моей уверенности, ради цели к которой я шел. Воины сиккэна Тэна, я даже сейчас не могу узнать их имен, но они ведь пошли на верную смерть, принеся себя в жертву, ради того, чтобы я смог просто пройти еще двадцать шагов... Чтобы смог оказаться в очередной ловушке, где другие использовали меня как марионетку, как приманку и отвлекающую вспышку, просто разыгрывая свою сложную партию.