В любом случае, нельзя дальше идти по следу. Пустоши — закрыты для них.
— Командир. Разрешите преследовать? Я уверена, он не смог далеко уйти. — говорит Найра: — я оставлю лошадь тут, с вами.
— И речи быть не может. — качает головой Лоа: — ты хороший следопыт, но это же Пустоши.
— Пустоши? Я попала в Имперские Амазонки сразу после приюта. А до приюта я жила там. — Найра кивает на расстилающуюся перед ними Пустошь: — и умею многое из того, что знают кочевники. Да и идти придется недолго, буквально полдня, не больше. Вряд ли он сумел убежать дальше.
— Выжить в Пустошах? У кочевников тела приспособлены к этой удушающей жаре, к ветру и к постоянным нападениям мелких тварей. Ты не такая. Мы не такие. Кроме того, этот беглец наверняка уже умер. Разворачиваемся. — так говорит Лоа Ти, чувствуя легкую досаду. Да, она права, скорей всего беглец уже умер, иссушенный жарой и ветром Пустошей и тело его растащили падальщики, оставив лишь белый костяк. Но чувство незавершенного дела, непоставленной точки — свербит у нее внутри. Как так, ушел, подлец. От нее ушел. И, главное, только она получила должность, ее первый выход за пределы Столицы и вот такой конфуз, сперва лошадь отравили, потом евнух из Гражданской Администрации, а потом еще и Инквизиция. Странный беглец, заметающий следы, явно же заговор. Причем беглец не из простых, обычный человек не может Скоростным Путем идти, а тут не просто ушел, так еще и скорость поддерживал… сколько? Час? Два? Да такое только самым лучшим магам доступно, с такой скоростью можно за полдня в Столице уже быть, если конечно не разобьешься о дерево или случайного прохожего насмерть. Ей сейчас даже не допросить его нужно, она понимает, что дальше в Пустошах беглец наверняка уже умер, летающие твари сожрали его заживо, сперва впрыснули яд своими длинными жалами, а потом — сожрали. На ровной как столешница поверхности беглеца видно издалека, он не мог уйти далеко. Враждебная природа Пустошей не терпит чужаков, здесь все зыбко и непостоянно и то, что было верно вчера может быть неверно сегодня.
Так что Лоа Ти даже не надеялась поймать чужака и допросить его, ей было бы достаточно его тела. Чтобы совершенно точно быть уверенной в том, что он умер, это раз. И во-вторых — тело может очень многое рассказать о человеке. Занимался ли физическим трудом или нет, какие именно тренировки проходил, какие чести тела были усилены, изменился ли цвет кожи от втирания порошка специи, дающего силы, но отнимающего разум, подвергался ли порке или пыткам и прочее. Кроме того, у него с собой могли быть документы или амулеты, хоть-какие-нибудь подсказки, проливающие свет на события. Если она получила его тело, она могла бы узнать больше, а информация — это ключ к эффективной работе. А ее работа — важнейшая во всей Империи, ее долг — защищать Императора и потом она не может позволить себе делать что-то спустя рукава. Сейчас она тут главная и ей принимать решения, никто не снимет это бремя ответственности с ее плеч. В том числе и за этих сестер-амазонок, за непутевую Найру, которой лишь бы приключения и азарт охоты, все-таки прошлое следопыта давит ей на голову, не дает принять рациональное решение. Да, нужно догнать беглеца, но он уже умирает где-то в Пустошах. Да, нужно хотя бы тело его достать, но тогда они и сами могут там сгинуть. Есть конечно надежда, что он недалеко ушел и что они успеют найти его тело еще до того, как привлекут внимание роя летающих тварей. Или до того, как гигантский червь-подземник, который чует шаги за много кликов — нападет на них. Или до того, как удушающая жара с пронзительным ветром высушит их кожу настолько, что она потрескается и лопнет, пока внутренности не пересохнут от вдыхаемого воздуха и они не потеряют сознание. Или… много у Пустошей способов убить человека, чего уж тут. Так что, несмотря на это горькое чувство досады в груди, сейчас надо просто развернуться и поскакать обратно в лагерь. Если поторопиться, то еще к ужину успеем, тушеное мясо сегодня.
— Командир! Разрешите говорить свободно? — раздается голос Найры и Лоа морщится. Все-таки непутевая эта Найра, пусть и саб-лейтенант, куда только Беатрис смотрела?
— Говори. — разрешает она: — но только быстрей. Времени нет.
— Вот. Поглядите. — Найра нагибается и поднимает что-то круглое и небольшое, размером с ладонь. Лоа приглядывается. Окаменелость? Или что-то вроде гигантской виноградной улитки, свернувшейся в круг, вон и сегменты на внешней броне. Нет, это что-то живое, похоже на старого трилобита, только свернувшегося как еж. Что-то вроде диска, свернувшийся в клубочек трилобит. При мысли о мягкой плоти трилобита, обжаренной в кунжутном масле со специями, с хорошим куском маисовой лепешки и кувшином вина — у нее даже слюнки потекли. Отогнав от себя видение жаренного мяса, поданного на деревянной доске с острым ножом и вилкой, как обычно оно подается в закусочной у старой Эллы — она пожала плечами. Ну трилобит и трилобит, чего тут… окаменелый правда.
— Если вот так… — Найра кладет эту странную плоскую штуковину к себе на ладонь, второй рукой, привычным движением извлекает нож из ножен. Острием ножа поддевает одну из пластинок-сегментов у «окаменелоcти» и та — разворачивается на ладони, открывая ярко-зеленое брюшко и десятки шевелящихся ножек. «Все-таки эта штуковина живая!» — успевает подумать Лоа Ти, но Найра не останавливается на этом. Одним взмахом она вспарывает мягкую плоть, из-под тонкой кожицы во все стороны брызжет темная жидкость. Еще два надреза, у головы и хвоста, существо наконец замирает и Найра — подносит его к своему лицу. Неужели собралась это есть? Из разрезанной плоти к лицу амазонки — выстреливают зеленые нити и вскрытая ракушка — тут же притягивается к коже с отвратительным, чвакающим звуком. Лоа тянется за ножом, однако ее рука замирает на полпути. Непохоже что Найре нужна помощь, она стоит спокойно, лишь немного поправив неведомое существо у себя на лице.
— Вот так. — удовлетворенно говорит она, поворачивается к своему командиру, ее голос звучит глухо из-за того, что вскрытое и выпотрошенное существо закрывает ей нижнюю часть лица. Лоа Ти наклоняет голову. Такое впечатление что Найра натянула на себя нижнюю часть броневого забрала имперского шлема, ее рот и нос целиком скрыты под хитиновыми сегментами существа. Странно это видеть, еще более странно знать, что вот это — только что было живым существом. Что за варварские обряды? Она все-таки так их ест? Неудобно же.
— Что это такое? — спрашивает Лоа у своей заместительницы: — что ты с ним сделала? И почему напялила на себя? Ты прямо сейчас касаешься своим лицом внутренностей мертвой твари, ты понимаешь?
— Мой командир! — закатывает глаза Найра: — это же один из породы мелких ракушечников. Это предотвратит высыхание наших легких, пока мы будем в Пустошах. Достаточно лишь менять ракушечников два раза в день и никакого высыхания изнутри.