— Вакханки? Это женщины, которые торгуют своим телом на юге. Конечно, они дружелюбны. — хмыкает Лоа: — профессия такая. Не будешь дружелюбной — не будет денег. А твой ученый друг изрядный развратник.
— Он-то? Вряд ли. — пожимает плечами чужачка: — он даже на меня не смотрит, все время глаза в сторону отводит.
— Ну если ты все время в этом черном обтягивающем и непристойном наряде ходишь, то неудивительно. — Лоа поправляет Найру на плече: — впрочем не об этом речь. Ты же вдоль следа идешь, верно? Так пошли вместе. Тут недалеко. Я бы тебе даже место в Корпусе Амазонок предложила, твои боевые навыки на очень высоком уровне, а ведь ты даже Словами не пользуешься.
— Возражений у меня нет. — говорит Тайра: — вот только у меня времени мало, а ты медленно идешь. Дай мне сюда твою ношу, так быстрей будет. И чего ты ее тут не оставишь? Она же мертва.
— Ничего ты не понимаешь, Тайра из селения на краю Ойкумены, — вздыхает Лоа Ти: — вот потому-то я тебе тело Найры и не доверю. Она — мой боевой товарищ. И точка. Имперские Амазонки не оставляют своих ни на поле боя, ни в веселой пирушке. Нигде.
— Вот как? — чужачка смерила ее взглядом, быстро шагнула к ней и… подхватила на руки! Вместе с Найрой!
— Ты… ты чего⁈ — вскрикивает Лоа, судорожно удерживая тело Найры: — тяжело же! Спину порвешь!
— Я самая сильная Охотница за Тварей в селении. — отзывается чужачка и прибавляет шаг, начиная бежать, ее голос на удивление — остается ровным и спокойным: — не дергайся, баланс смещается.
— Да ты… — Лоа только глаза закатила. Да черт с ней, с чужачкой, она просто выскочка, которая не умеет рассчитывать свои силы. Откусила больше, чем сможет проглотить, ладно она, Лоа Ти тело своей заместительницы несла, но она же под Словом Усиления была! А тут — вес в два раза больше, еще и проблемы с балансом… да еще и бегом! Никто не сможет так бежать долго. Никто не сможет так пробежать хотя бы сто шагов. Так что, вместо того, чтобы начать возмущаться вслух, Лоа только поудобнее устроилась, позволив чужачке перекинуть ее через плечо. Тело Найры та перекинула на другое плечо, но с уважением, мягко, подхватив как следует. Что же… она, Лоа Ти, просто позволит этой выскочке выдохнуться. Тем более что бежать по песку, когда ноги увязают чуть ли не по щиколотку, боясь каких-то подземных червей… нет, она выдохнется очень и очень быстро, а амазонка только посмеется над этой странной чужачкой.
— Вот что скажи, — говорит Лоа, пытаясь перевернуться, чтобы не биться головой о спину, еще и сотрясение будет, пусть и недалеко ее так пронесут, но висеть вот так, словно одеяло, перекинутое через плечо, да еще когда рядом точно также трясется голова Найры и ее длинные волосы, испачканные в крови… может и в самом деле надо было ее оставить? Закопала бы в песок, а потом, когда назад возвращалась — выкопала? Что за глупая гордость амазонки, не оставляем своих на поле боя и в пирушку… так не бой же. И не пирушка. И не оставляет она никого, вернулась бы… а если не вернулась, сама бы сгинула — так в этом случае ни она ни Найра подобающего захоронения и почетного караула из двенадцати гвардейцев в золоте и пурпуре не получили бы. Раньше мысль нести с собой тело Найры казалась совершенно логичной, но вот сейчас, когда она вместе с ней болтается на плече у чужачки… словно бесполезный балласт.
— Чего тебе? — спрашивает чужачка, не сбавляя ходу, голос у нее ровный и спокойный, как будто и не бежит по песчаным дюнам Пустошей, все-таки сильные эти Дети Вольного Народа… ах, да она из селений на краю Ойкумены, у них там все по-другому. Лоа глядит вниз и видит, что песок пустошей поменял цвет, стал белесым, начал хрустеть под ногами.
— Дай сесть нормально. — отвечает Лоа, но в этот момент чужачка резко замедляет ход, едва поднявшись на вершину очередной дюны. Останавливается.
Ну вот, думает Лоа, ненадолго хватило твоей варварской дури, два бархана преодолела и спеклась, мышцы сейчас поди огнем горят, ноги трясутся, задавака нашлась. Да та же Найра в беге по барханам чужачке фору даст… дала бы.
— Что это такое? — спрашивает чужачка и Лоа скатывается с ее плеча. Едва удерживается от ехидного комментария «это усталость, детка» или там «а что, у кочевников молочная кислота по-другому накапливается?». Удерживается, потому что видит, что именно остановило бег этой странной чужачки в черном. Перед ними расстилался синевато-бурый океан. До самого горизонта. А начинался он прямо у их ног. Лоа наклоняется и притрагивается к странной растительности, которая покрывает всю долину. Оглядывается назад. Так и есть, в песке отсутствуют воронки, оставляемые ракушечниками. Наверное, здешняя атмосфера слишком ядовита даже для них.
— Хотела спросить тебя. — говорит Лоа, выпрямляясь: — у тебя в груди не жжет? Боль, головокружение, помутнение сознания? В горле не першит?
— Нет. — отвечает чужачка, аккуратно кладет тело Найры на землю, поправляет ей руки, так, чтобы были сложены на груди. Наклоняется над сине-бурой травой, срывает стебелек и растирает в ладони. Подносит к лицу и нюхает.
— Никогда таких не видела. — говорит она: — а уж я в растениях разбираюсь. И пахнет странно. Скажи, Лоа, а вот эта штуковина у тебя на лице — она тебе дышать помогает?
— Ну да. Слишком тут ядовитая атмосфера. Яд идет из центра Пустошей. Значит из этого места. — Лоа прикладывает руку ко лбу, вглядываясь вдаль: — в центре долины какая-то скала. Или гора? Что-то возвышается над сине-бурым морем травы с мясистыми толстыми листьями…
— И как ты не страдаешь от этого яда? — спрашивает Лоа: — любой нормальный человек загнулся бы давно.
— Я — Охотница на Тварей. — коротко отвечает чужачка, так, словно это все объясняет.
— Знаешь, я понимаю, что ты думаешь, будто все объяснила, — мягко начинает Лоа, разминая плечи: — но на самом деле — нет. Мне ничего непонятно. Ты явно какой-то мутант. Это тебя надо Белой Смертью тут называть… о! Кстати. — она наклоняется и подбирает какой-то белый предмет, лежавший прямо под ее ногой: — видишь?
— Кость.
— Именно. А вот еще. И… еще. И… черт, да сколько их тут⁈
— Это все состоит из костей. Мы стоим на костях, просто уже старых и измельченных. — чужачка складывает руки на груди: — потому тебе не достать своих существ для фильтрования воздуха. На сколько тебе хватает одного?
— Часа на четыре точно. — заверяет ее Лоа, вовсе не испытывая такой уверенности. Но отступать сейчас глупо. Она переводит взгляд на белый вал, окружающий долину по периметру. Подумать только, это все кости.
— Настоящая Белая Смерть это не человек. — задумчиво говорит чужачка: — кочевников гонит из Пустошей неведомая сила, отравляющая воздух. Эти сине-бурые растения — это они источник яда в атмосфере. Все живое в радиусе двадцати кликов — отравлено. Сезонные ветра изменились и яд стал распространятся на восток, прямо на кочевые пути Вольного Народа. Яд отравляет пастбища, убивает животных и людей, вызывает у выживших галлюцинации.
— А ты чертовски прозорлива. Атмосфера отравлено и все вокруг умирает, ну да. И как я не заметила? — Лоа добавила в свой голос сарказма и обвела рукой белый вал из высохших остатков костей сотен тысяч, а то и миллионов когда-то бывших живыми существ.
— Возможно ты была слишком отвлечена созерцанием моей спины. — ответила чужачка: — мне всегда говорили, что спина у меня очень красивая.
— Да не спина это! Тебе про… — Лоа, вспыхивает и стискивает кулаки. Чертова чужачка почему-то раздражала неимоверно. Слишком невозмутимая, слишком сильная, слишком совершенная, чтобы существовать. И она, Лоа Ти, может поспорить на годовое жалование амазонки, что кто бы не говорил этой чужачке комплименты про ее красивую спину — вовсе не спину имел в виду!
— В любом случае, тебе, наверное, лучше будет остаться тут. — говорит чужачка: — след пропал. А то и отправиться назад. Потому что под костями не видно песка, а под растениями не видно ракушечников.