А у Эйлы никогда не будет такой скатерти. Эйла вышла замуж за хэл-мара, свадьба проводилась по хэл-марским обычаям, и на ноябрьские посиделки Эйла больше не приходит. Не то чтобы ее не пускали или осуждали, но двери хофоларских домов были для нее теперь закрыты.
Мужчины тоже не сидели без дела: подшивали старые башмаки, вырезали фигурки из дерева, точили ножи.
Тариус Таррсэн рассказывал.
– В одной деревне, той, что на берегу синего озера Чок, жила-была женщина. Муж ее давно умер, а детей никогда у них не было. Жила она одна в маленькой лачужке на самом краю деревни. Была у нее белая козочка да белая курочка, красный платок да красное ведерко, чтобы за водой ходить. Встанет, бывало, поутру, повяжет голову платком, красное ведерко свое возьмет и пойдет к озеру Чок. Поглядит в его воды студеные, прозрачные до самого дна, попросит разрешения воды набрать. В том озере добрый жил тройги, водный дух, он никому зла не делал, но хотел, чтобы его уважали. Наберет она воды, напоит козочку свою и курочку, сама чаю попьет и пойдет козочку пасти на берег озера.
Вот в одно утро пошла женщина за водой, как и каждое утро делала, да в спешке, видать, плохо свой платок повязала, уронила его в воду. Платок же не намок и не пошел ко дну, а надулся вдруг ветром, налетевшим с горы, и поплыл, как лодочка. Жалко женщине стало свой платок, побежала она за ним по берегу, да что толку? Ветром платок уже к середине озера подгоняет. Загоревала женщина: «Вот беда, чем же я теперь голову повяжу, как на людях покажусь?» Но делать нечего. Подхватила она свое красное ведерко и пошла домой. Напоила белую козочку, напоила белую курочку, сама чаю напилась да за работу принялась. Только из дома не показывается – стыдно без платка, а другого у нее и нету.
Вот приходит новое утро. Встала женщина пораньше и до света пошла по воду. Да так ей, видно, спать хотелось, что забыла она озеру поклониться, у тройги разрешения попросить. И ведро ее из пальцев выскользнуло да на дно ушло. Глубокое озеро Чок, не достать женщине своего красного ведерка. Заплакала она: «Как напою свою козочку? Как напою свою курочку? Все ты у меня отнимаешь, все забираешь, ничего не оставляешь!» Так сидела она и плакала, и слезы ее падали в чистое озеро Чок. Услышал тройги ее жалобу, задумался. Обернулся черным вороном, полетел к дому той женщины, сел на крышу да смотрит, выглядывает. Поплакала женщина, пожаловалась на свою судьбу и пошла домой. А ворон тут – хвать белую курочку и унес в самое сердце озера. Еще горше заплакала бедная женщина, запричитала: «Все ты у меня отнимаешь, все забираешь!» Снова летит черный ворон, снова на крышу дома садится, снова во двор глядит. А потом – хвать белую козочку и унес ее в самое сердце озера. Тут уж женщина пуще прежнего стала рыдать да браниться, кляла она тройги на чем свет стоит: «Всего-то и было у меня, что белая козочка да белая курочка, красный платок да красное ведерко! И чем я тебе, окаянный, не угодила, чем насолила? Все ты у меня забрал, ничего не оставил!» Снова прилетел черный ворон, сел на крышу, клюнул раз-другой-третий, и загорелся вдруг дом черным пламенем.
Высоко горит огонь. Со всей деревни бегут люди, несут ведра, из озера воду черпают, огонь заливают, погорелицу утешают. «Возьми мой платок, соседушка, у меня их два», – сказала одна женщина. «Возьми у нас курочку, не обеднеем», – предложила другая. «Моя коза козленка родила, забирай себе», – говорит третья. Посмотрела женщина на озеро Чок, поклонилась ему и сказала: «Спасибо вам, люди добрые, и тебе, тройги, спасибо». «За что ты его благодаришь?» – удивились все. «За то, – вздохнула женщина, – что уму-разуму меня научил». Она нашла в кармане хлебные крошки и кинула черному ворону.
Тинбо был молчалив весь вечер, а когда шли домой и Тайрин пристала к нему с расспросами, что это с ним, он выдавил, неловко улыбнувшись:
– Как думаешь, о чем эта сказка? Ну, про женщину, что рассердила тройги и он отнял у нее все. О том, что не надо желать большего? Что мы должны довольствоваться малым, тем, что у нас есть?
Тайрин пожала плечами:
– Может, и так. У нее было самое главное, у этой женщины: крыша над головой и добрые соседи. Зря она жаловалась на судьбу.
– А если этого недостаточно? – горячо заговорил Тинбо. – Если я хочу большего? Хочу свою мастерскую, где буду сам себе хозяином, хочу выйти из ворот Рилы, не тайком, а по праву, как свободный человек, хочу посмотреть другие города, хочу…
– Ты хофолар, – перебила его Тайрин. – И этому не бывать.