Си отпустила руку Тайрин и пошла вперед, освещая себе путь фонариком. Тайрин постояла и двинулась следом, навстречу неведомой опасности, притаившейся в пыльной темноте подземных этажей Библиотеки. Ну и что? Тайрин пошла бы за Си куда угодно. Эта девочка сама была фонарем. Она будто выхватывала из тьмы те куски, которые раньше казались нормальными и привычными, такими, как надо, но она осветила их своим внимательным взглядом, и стало вдруг понятно, что это лживо, неправильно, что так не должно быть.
Стеллажи с запрещенными книгами в темноте, в пыли и забвении.
Головы во мраке слепой веры, в духоте официальной правды.
Жизни, мчащиеся сквозь дурман чужих правил, предписаний, сквозь морок несоответствий и лжи.
– Тайрин! – крикнула Си.
Это был не просто оклик, она звала на помощь. Тайрин бросилась вперед, но тут же огромная лапа сгребла ее и прижала к мягкому боку.
Джангли
– Апчхи!
– Ты тоже не выносишь пыли?
– Что?
– Я вот всегда чихаю от пыли. И насморк у меня. Терпеть не могу пыль.
Тайрин стояла на его ладони. Он смотрел на нее, разглядывал. Он с ней говорил.
– Ты не ответила на вопрос.
– Какой?
– «Ты тоже не выносишь пыли?» Ну?
– А… нет, выношу. Вроде бы. И здесь совсем не пыльно.
– Но ты чихнула!
– Твоя шерсть… одна шерстинка попала мне в нос.
– А… ну да… линька. Сейчас что, весна?
– Да. Уже скоро лето.
– Лето… – Он мечтательно закатил глаза.
Потом огляделся и посадил Тайрин на высоченную стопку книг.
– А где Си?
– Кто это? А, та, другая… Ну, где-то тут была…
Он порылся в кармане пальто. На нем было пальто! С дырами на спине для хребтовых зубцов. Он вытащил из кармана взъерошенную Си и поставил ее рядом с Тайрин. Си отряхивала волосы, в них запутался какой-то мусор.
– Прости, давно не стирал одежду.
– Да уж.
– Кто ты? – спросила Тайрин.
Он был огромный. С длинными мускулистыми руками и ногами, каждый палец заканчивался выразительно острым когтем. Большие уши, горбатый нос и кустистые брови. Шевелюра на голове плавно переходила в зубцы на спине, а седые усы – в пышную короткую бороду. Он разглядывал их маленькими черными глазками в морщинистых веках и улыбался клыкастой улыбкой.
– Кто я? Кто же я… это серьезный вопрос. Однажды я читал книгу, где как раз об этом размышлял главный герой. Триста страниц он только это и делал! Все думал, думал… а потом помер. А вот еще была книга… там их было пятнадцать, и все барышни, миленькие такие, даже без картинок ясно, что миленькие, если вы понимаете, о чем я, так вот, они ничего такого о себе не думали, они, скорее, думали обо всех остальных: мол, кто он, а как этот? А если вот тот? А может, лучше этот? Но тоже все умерли. Все умирают.
Тайрин и Си переглянулись.
– Значит, ты не знаешь, кто ты?
– Почему не знаю? – удивился он. – Знаю. Но не думаю, что надо знать вам. Все равно слова умеют врать так же хорошо, как говорить правду.
Тайрин огляделась. Они находились среди книжных стеллажей, здесь было не так темно, повсюду стояли масляные лампы, а между ними высились стопки книг. Было даже уютно. И почти не страшно.
– Это твоя… нора? – спросила Тайрин. – Ты живешь тут?
– Живу? Нет, я тут переживаю.
– О чем?
– Не о чем, а что, – вздохнул он. – Тот, кто запер джангли среди пыли и бумаги, должен вернуться и отпустить…
– Джангли!
– Джангли?
Они выкрикнули это хором с Си и посмотрели друг на друга. Тайрин торопливо объяснила:
– Джангли – лучшие в мире сторожа, потому что верны хозяину, как… ну, как джангли. Их можно не кормить и не поить, главное – объяснить, чтó они сторожат и зачем. О, грязный флигс, как давно его сюда посадили?
– Ты не должна ругаться, – погрозил джангли пальцем. – Флигсы плохие, а тут книги. Книги услышат плохие слова и расстроятся.
– Ты охраняешь книги? – спросила Си.
– Не сами книги, нет. Я храню Библиотеку. Это такое место, куда приходят люди, берут на время книги, читают их и возвращают обратно. Они могут собираться и обсуждать прочитанное. Раньше так было. Но уже давно никто не приходит.