Два сиреневых камешка
Тайрин и Тинбо возвращались от Вишшеров, со свадьбы Элуты, их младшей дочери. В саду Вишшеры раскинули шатер, какие ставят на свадьбах книжники, но украсили деревья атласными лентами – белыми и голубыми, по-хофоларскому обычаю. Кто обратит внимание на ленты? Дети бегали возле шатра и хохотали, и радостнее всех – Элту. Тайрин смотрела на него сейчас и с облегчением думала, что никакая страшная тень больше не стои́т за его спиной, никакая болезнь не угрожает ему. Взрослые разбились на группы: мужчины рядом с женихом, женщины – рядом с невестой. Ровесников Тайрин и Тинбо не было. Они вдвоем оказались посередине, еще не взрослые, уже не дети. Переглянувшись, Тайрин и Тинбо молча разошлись: Тинбо – приветствовать жениха, Тайрин – невесту.
Элута была очень красивая в ярко-зеленом платье. Тайрин подумала, что если бы им не приходилось притворяться хэл-марами, платье на невесте было бы хофоларское – нежно-голубое, расшитое мелкими цветами, а на голове – прозрачная накидка, схваченная голубым обручем. Элута ласково ей улыбнулась, но Тайрин заметила, что глаза ее печальны, что ей страшно. Ее мать что-то нашептывала дочери на ухо, та послушно и рассеянно кивала. Элуту выдавали за Тикна Гаррэта. Он был старше ее вдвое, но вроде бы хороший, а главное – хофолар. Все взрослые так и говорили: «Главное – хофолар». Тайрин увидела в женском кругу тетю Ителу, обнялась с ней, поискала глазами Эйлу и спохватилась: Эйла вышла замуж за хэл-мара, на такие праздники ее больше не позовут.
Вдруг она услышала обрывок разговора:
– Про вашу красавицу спрашивал Рилс Вишшер.
– Про Тайрин?
– Да. Сколько ей сейчас?
– Пятнадцать…
– Я так ему и сказала!
Мамин голос был растерянным, а тот, другой, – очень довольным. Тайрин не стала оборачиваться. Рилс Вишшер! Сколько ему лет? Он же когда-то давно сватался к Эйле, а она ему отказала!
Тайрин еле дождалась, когда закончится обряд, и уговорила Тинбо сбежать с праздника.
– Папа убьет нас!
– Да он даже не заметит!
И вот они идут по вечернему июльскому городу вдвоем, и Тинбо говорит:
– Не сегодня завтра, сестренка, к тебе придут сваты.
– Младший Вишшер?
– Да. В мужском кругу только об этом и говорили. Ну, что ты будешь следующей невестой.
Тайрин насмешливо фыркнула.
– Сколько ему лет? – размышлял Тинбо. – Наверное, уже тридцать, да? Интересно, почему он до сих пор не женат? Наверное, потому, что похож на обожравшуюся жабу. Или, может, потому, что…
– Перестань, – попросила Тайрин, улыбнувшись против воли. Рилс и правда напоминал жабу.
– Как несправедливо и вообще глупо! – сказал Тинбо. – Почему мы должны жениться только на своих? Эйла вышла замуж за того, кого любила, и что? Ее даже не зовут теперь на семейные праздники!
– Они боятся, что станет известно о нас… ну, кто мы на самом деле.
– А как по мне, так это все предрассудки. Книжники не звери, никто не посадит нас в тюрьму только за то, что мы хофолары.
На другой стороне улицы они увидели Челису с компанией. Лайпса среди них не было. Челиса смотрела на них и будто гипнотизировала Тинбо.
– Я подойду, – сказал он.
– Она тебя даже не позвала! Только посмотрела!
– Она невеста моего мастера, Тари.
– Ну и что? Разве ты обязан подходить к ней на улице каждый раз, когда видишь?
– Нет. – Тинбо подумал. – Но мне самому хочется.
Будто лопнула связывающая их нить, чуть только эти слова сорвались с его губ.
Тайрин пошла вперед не оглядываясь. Тинбо направился к Челисе и ее друзьям. Тайрин уходила и чувствовала: они все смотрят, как она идет одна-одинешенька по улице, а брат оставил ее, чтобы засвидетельствовать свое почтение Челисе, невесте Лайпса, своего драгоценного мастера! Тайрин хотелось плакать, но она вскинула голову и сжала кулаки. Нет уж, не дождутся они ее слез. Тинбо уж точно.
Он догнал ее через какое-то время и пошел рядом. За руку не взял и не заговорил. И хотя Тайрин тоже хотела молчать, у нее вырвалось:
– Иногда я чувствую себя такой одинокой в этом городе и…