Никто никогда не узнает правды. Правду прячут в подвале за семью замками, ее охраняет джангли, с которым не всякий подружится, и не найти тех, кто этой правдой когда-то поделился, – все имена соскоблены с обложек. А вот эти лживые книги будут снова и снова переписывать и передавать из поколения в поколение, пока ложь не станет истиной. «Ладно, пусть, тогда я сама напишу, как все было. Прямо здесь», – Тайрин посмотрела на широкие поля книги. В голове у нее созрело круглое и твердое яблоко плана. И в тот момент ей казалось, что это не сложнее, чем украсть бумагу и краски для Ауты.
«Я расскажу всем правду. Прямо в этой лживой книге создам другую. Сама. А потом еще в одной. И еще. Сколько успею, пока меня не поймают», – решила Тайрин. Когда копия «Погибшей Хофоларии» была готова и лежала на столе переплетчиков, дожидаясь утра, Тайрин попросила у мастера Гуты разрешения остаться после работы.
И все сложилось бы иначе, если бы он не позволил. Но он разрешил ей, как всегда.
Мастер над словами Гута
Мастер над словами Гута не хотел жениться. Книги были его главной страстью, его любовью и заботой, зачем ему жена? Да, ему нравилась главная рисовальщица Олуота, смуглая сероглазая пьятанка. Да, император всячески поощрял межнациональные браки, а наместник прямым текстом заявил, что все книжники нижних рангов обязаны брать в жены девушек из побежденных народов. Но все-таки Гута не стал бы думать о женитьбе всерьез, если бы император вдруг не издал указ, который разрешал женам книжников и их детям учиться читать и писать. «Вот оно», – Гута до сих пор помнит, что это была его первая мысль, когда он услышал указ. Лазейка, чтобы официально научить Олуоту читать! Она такая смышленая, все схватывает на лету, и так беспомощна в своей безграмотности!
Тогда он еще не нашел окольного пути, по которому идут к грамоте его наиболее сообразительные ученицы сейчас, но уже понимал, что истинное просвещение – дать побежденным народам возможность читать книги на общеимперском!
Он сделал Олуоте предложение. И она согласилась. Между ними не было страсти, но было уважение и искренняя дружба. И он всегда жалел, что она ушла так рано, оставив его в одиночестве. Вот каесаны стараются как можно быстрее стать частью великой страны: называют детей имперскими именами, приходят на Громкие чтения целыми семьями, даже младенцев берут, дома разговаривают на общеимперском… И это правильно – так проще пробиться, устроиться в жизни. Через два поколения никто и не вспомнит, что они были когда-то жителями золотых бескрайних степей, что они были каесанами. Даже они сами не вспомнят. А пьяты цепляются за древние верования, чужаков не любят. Так что в семье Олуоты он так и не стал своим…
Гута смотрел на шумный вечерний город. Вечером в Риле всегда шумно. Бродит, скитается по улицам и своим непростым отношениям молодежь, старшие сестры и братья ведут малышей из домов взросления… Куда же пропала Си? Где ее искать? Она не появляется в мастерской уже две недели. Вчера он пошел в дом восемь по улице Спящей травы, но на его стук никто не ответил, и в окнах не горел свет, и вообще, кажется, дом давно покинут. Но как так может быть? Куда можно деться из Рилы? Даже если Янита уезжала на побережье и, допустим (отчаянная мысль, но все же – допустим), взяла с собой эту девочку… Не могла же она не знать, что каникулы длятся две недели! «Могла, – понял он тут же. – Она – могла. Она будто не из этого мира, чужая всему здесь. И эти ее книги… это вино… Ладно, посмотрим, что будет дальше».
– Мастер Гута!
Он очнулся от своих мыслей. Тумлис с перекошенным лицом стоял перед ним, держа на вытянутых дрожащих руках книгу.
– Что случилось, Тумлис?
Но от ужаса Тумлис не мог выговорить ни слова. Искривленным ртом он ловил воздух, пытаясь объяснить мастеру Гуте, что его так напугало, и тыча носом в раскрытую книгу на подрагивавших руках. Мастер Гута шагнул к нему.
Он знал эту книгу. «История Второй имперской войны в изложении для детей». Красивая книга, много картинок, широкие поля. И на этих самых полях, как раз напротив рассказа «Битва за горы. Изгнание хофоларов», – неуверенными детскими буквами написана совсем другая история. Уместившаяся на развороте.
«Мирные хофолары жили в своих горах и никого не трогали. Они выращивали орехи, фрукты, пасли овец, ловили рыбу. Они верили, что если уважать и любить друг друга, то мир будет добр к ним. Но пришел император и убил их всех. И беспомощных стариков, и совсем маленьких детей. Просто так, ни за что. Ему даже не нужны были их горы, император просто хотел войны».